«Полюбить Бога» — столь популярный формат религии. Почему популярный? Потому, что видится легким, очевидным и ни к чему не обязывающим. Действительно, что может быть понятней и естественней, нежели просто взять и полюбить Этого Самого Бога! Люби всей душой, всем сердцем — этому и учить не надо, каждый ведь кого-то любил: сына, друга, маму, родную тетю, Отчизну... С Богом еще проще: чего себе представил, то и полюбил. Бог ведь «у каждого Свой». Впрочем, не буду сейчас о том, что любовь к Богу может быть только после того, как достоверно и всесторонне узнал, Каков Бог, ибо, любя неведомое, любишь фантазию. Не стану так же поднимать глобальную тему, что есть любовь по отношению к Богу. Коснусь лишь некоторых аспектов этой любви.

Даже многие из тех, кто приняли путь Веда-дхармы, симпатизируют той лжи, что широко пропагандируется глашатаями эзотерической чепухи и религиозного идеализма. Невнятные излияния таковых буквально пропитывают мышление своих жертв каскадами абстрактных фраз: «думать сердцем», «беспричинная милость», «искреннее чувство к Богу», «поток божественной любви» и прочее. Как волнительно для человеческих впечатлений, и как бессмысленно для поклонения Богу! Подобные словесные формулы, как пустые заготовки для гомеопатических пилюль — сладкие шарики, в которых ничегошеньки нет, но загадочные названия на коробочках навевают благоговейные фантазии, от которых сразу ощущается исцеление. Беда в том, что большинству этих будоражащих фантазий вполне достаточно; настоящее исцеление от недуга — по боку. Потому-то внезапное навязывание каких-то правил, ограничений, сложных предписаний может вызвать недоумение и протест у религиозного обывателя. Это хорошо понимают и лидеры религиозных общин, оттого, страшась потерять изрядную долю паствы, пуще прежнего усердствуют — «о, искреннее сердце гораздо важнее всяких правил», «самое главное — ваше глубокое чувство к Богу, а предписания... они для корыстных материалистов», «милость выше справедливости, так что просто практикуйте любовь к Богу, остальное же неважно».

Говорят, люди хотят быть обманутыми. Нет. Люди хотят приятного, волнующего, увлекающего, а правда это будет или ложь, дело десятое. Потому так легко спекулировать на человеческих чувствах, исканиях. Одна из удобнейших моделей — разделить Дхарму на внутреннее и внешнее. Первое, конечно, важное и... незримое, неподдающееся никаким критериям. Второе — вспомогательное, механичное, и нужное лишь в небольших количествах для раздувания первого. В итоге Дхарма сводится к излияниям чувств, как и где угодно самому изливающему, а так же к призыву других жить аналогично. С «поклоняющимся» все понятно — влив в себя очередную порцию вдохновляющих речей и религиозных песен, он создает себе настроение для выдавливания из сердца новой порции «трансцендентальных чувств»... Но как быть с Поклоняемым, с Богом? Где во всем этом действе Его место? Он — обреченный реципиент этих излияний_под_настроение? Выходит, хочет или не хочет, а будет лопать все, что и как бы мы ни решили в Него запихать? Ну да, мы ведь искренне это делаем!

А в чем искренность, позвольте спросить? В том, что нам на самом деле очень хочется ощущать все эти «духовные радости» и волнительные брожения в сердце? Но что с желаниями Самого Бога? Где они во всем этом? Ах да, ведь наше «любящее» сердце само знает, чего хочет Бог и наилучшим образом реализует желаемое Им. А так ли это?

В какое бы свободное плавание мы ни пускались после изучения азов религии, за какими бы религиозными революционерами ни следовали, но даже само понятие «Бог» мы берем из Писания, из неоспоримого Слова Божьего. Итак, есть уже озвученное Богом Его желание, объяснение того, как Он предписывает нам идти в духовной жизни, каков Он Сам, и что Ему любо, а что нет. Что делают адепты «религии сердца»? Они выдирают «бога» из Шастры, Шастру же, если и используют, то лишь как дровишки для растопки сердечных мечтаний.

В Шастре Господь говорит, что не соблюдающие обеты Чатурмасйи (сезон дождей в четыре месяца), хоть и дышат, двигаются, но мертвы по сути своей. «Любящие» Его, исполняя внутреннее и презирая внешнее, отнюдь не утруждают себя предписанной аскезой: не отказываются от бритья и стрижки, не несут тягот воздержания от соответствующей разновидности съестного в каждый из месяцев, не расстаются с мягкой постелью, перебравшись на жесткое ложе, пока Господь Вселенной и высшие Дэвы находятся в покое... А зачем? Это ведь все «внешнее». Как удобно! И Бога любят, и плюют на Его пожелания, оставаясь типичными эпикурейцами, но столь возвышенными в собственных глазах. Пусть Шастра открывает, что Всевышний держится подальше от тех, кто ест редис и баклажаны, но мы-то знаем, что все это только для тех, кто не любит Его... А для любящих, стало быть, Его воля — пустой звук... То есть, внешнее... То есть... Как-то негармонично звучит. Скорее, к правильным словам: «любовь сердца превыше всего!», «любящий Бога стоит над всеми правилами и предписаниями!», «главное — возлюбить Бога всем сердцем!»... Ух, полегчало.

Меня всегда поражала история, часто рассказываемая в среде кришнаитов, о некоем «боголюбце», которого якобы встретил в Своих путешествиях Нимай Пандит. Оный «боголюбец» сидел возле храма, держал в руках раскрытую книгу и обильно лил слезы. Наблюдая продолжительное время за ним, Нимай Пандит, в конце концов, подошел к нему и заглянул в раскрытую книгу. То была Бхагавад-гита, только держал ее чтец перевернутой.

Вот как! Смысл столь многогранного Откровения Нарайаны в умилительной картинке, создаваемой сентиментальным воображением человека, далекого от того, о чем говорится в самой Гите. Так хочется сказать этому человеку: ну оторви ж ты свой зад от храмовой лестницы, да выучи санскрит, чтобы действительно читать Гиту и размышлять не о фантомах воображения, а о реальных наставлениях Шри Вишну! Но ведь вольно мечтать и представлять себе Бога таким, каким Он приятен тебе, куда комфортнее, чем совершать множество усилий, в результате которых откроется — сколь много в тебе негодного в глазах Божиих, и как много предстоит понять и изменить. И сидит он там весь в слезах именно по этой причине, а не потому, что не может себе позволить выучить санскрит. Если он владеет книгой, значит, он отнюдь не нищий. Книги в те времена, копируемые от первого до последнего символа исключительно вручную, были очень дорогим предметом, а азам санскрита можно было научиться за гроши у любого студента, изучающего язык и ищущего возможности попрактиковаться в изложении такового ради собственного блага.

Все это, вероятно, выглядит грубым и резким. Но что поделать, если сама природа устремлений многих религиозных людей так категорично разнится со здравым отношением к реальной любви к реальному Богу. Не должно ли нас смутить, что лидеры сект, что древних, что современных, относят прямые указания Всевышнего к «внешним» и необязательным? Не отрезвит ли человека, имеющего совесть и здравый рассудок, столь очевидная профанация, благодаря которой он должен считать собственные эмоциональные фантазии любовью к Богу, презирая при этом желания Самого Бога? Как назвать того, кто на просьбу матери остаться дома и помочь с уборкой, бежит в художественную мастерскую, ибо появилось настроение нарисовать помпезный портрет матери с подписью «от бесконечно любящего сына»? Любовь тут явно есть, только к кому на самом деле?..