Некогда один человек сказал мне, что он на 98% верит в то, что говорят Веды, в Садхану шастрическую, но есть и мизерная, в 2% доля сомнений, что, возможно, все совсем не так, и потому он чувствует невозможность поверить полностью и всегда ощущает некоторые сомнения. Я понимаю, что при таком раскладе на самом деле он на 2% верит, и на 98% сомневается, коль скоро «2% сомнений» присутствуют в его восприятии постоянно и делают его условно верующим. А возможно ли и нужно ли быть на 100% уверенным? Разве нет места для возможности изменений того, во что ты веришь сейчас? Есть. И оно обязательно присутствует. Но оно принципиально отличается от пакостного червя, которого принято именовать «здоровым скептицизмом».

Если Вы верующий человек и общаетесь с другими на религиозные темы, рано или поздно Вам попадется человек, который не станет спорить по какому-то постулату веры; он не будет кричать, что Бога нет, и не станет убеждать Вас в правильности своих догматов. Он выслушает Вас, а потом спросит: почему Вы так уверены во всем сказанном? Ведь на самом деле все может оказаться совсем иначе. У Вас есть доказательства каждому Вашему постулату? И, если Вы все еще захлебывающийся от новизны религиозных ощущений, швыряемый в разные стороны кипящим энтузиазмом новичок, Вы начнете бросаться в него заученными фразами и доводами, которые совсем недавно произвели на Вас глубокое эмоциональное впечатление. Но религиозный человек «со стажем» в состоянии признаться самому себе, что доказательств у него нет. И это признание самому себе может кого-то повергнуть в шок, вызвав кризис веры, а кто-то переварит такое откровение без всяких последствий.

Кризис веры не обязательно выразится в переходе в научный атеизм. Человек может остаться в лоне своей церкви, не выбросит ничего из своей религиозной практики, но теперь для него ближе мышление, зараженное тем самым «здоровым скептицизмом». Обнаружив, что у него нет стопроцентных доказательств, таковой приходит к заключению, что никто все равно не знает, какова истина на самом деле, а потому нет принципиальной разницы, чему следовать, во что верить – это ведь в любом случае всего лишь одна из равноценных вариаций на тему. Доказательств ведь нет. Кто-то может доказать, что Бог есть? Нет, не всякой там философской эквилибристикой, а вот прямо показать Его, да еще провести химический анализ с абсолютно однозначными результатами и предоставить неопровержимые документы с печатями и подписями. И так подтвердить каждое положение в религиозном учении. Есть у кого-то такое? Нет. И наш «здоровый скептик» попросту отложит способность твердо верить и следовать до того дня, когда он встретит учение с полным пакетом доказательств. А до того, ну какой смысл во что-то решительно верить? А если нет этой основы, очень быстро иссякнут силы и неукоснительно следовать. Действительно... Зачем утруждать себя в исполнении «может быть правильных» положений? Далее иссохнет и целеустремленность. Для чего желать высшей религиозной цели, если не доказано, что она существует? Формально от всего этого человек может и не отказываться, но и жить этим он уже не будет.

Вот так из-за неспособности адекватно соотнести недостаток с воспринимающим (самим собой), а не с воспринимаемым, происходит катастрофа. Буквально на пустом месте. Человек предъявляет требование доказательства, как нечто необходимое для последующего принятия. А что возможно доказать в полном смысле этого слова? Любые доводы, справки, химические или физические опыты с последующим их объяснением можно оспорить в качестве доказательства! Есть просто некоторые объекты или явления, и есть попытки их объяснить. Больше ничего нет в нашем распоряжении.

Тела, которые тяжелее воздуха, падают на поверхность планеты. Это явление. Гравитация – это одно из возможных объяснений. И нет доказательств того, что объясненное в теории гравитации действительно является всеобъемлющей причиной происходящего явления. Возможно, в середине планеты сидят гномики и своей магической силой тянут к себе все предметы, которые мы пытаемся подбросить вверх. Глупо звучит? Может быть. А у Вас есть доказательства, что это не так? Нет? Значит, моя теория может оказаться более правильной, нежели теория гравитации. Даже наше существование, таким как мы его знаем, можно поставить под сомнение. Возможно, нас, как самостоятельных мыслящих индивидуумов, нет вовсе. Быть может, мы просто кому-то снимся. И опять же, нет доказательств ни в пользу этой теории, ни против нее. Чтобы доказать или опровергнуть эту теорию, нужно иметь потенциал выйти за пределы известного нам бытия и проверить – не спит ли там то самое существо, которому мы снимся. И мы никогда не сможем этого сделать. Так что? Обзаведемся «здоровым скептицизмом» и примем на общих основаниях и эту теорию, не зацикливаясь на жизни, которая построена на понимании того, что я все-таки существую?

Чтобы что-то действительно доказать, это что-то должно быть, грубо говоря, меньше нас, нашей частью, чем-то совершенно подвластным нам органически, природно. Мы не в состоянии доказать то, что превосходит нас, поскольку не располагаем оным во всех смыслах, а лишь взираем со стороны и видим только то, что умещается в рамки наших природных возможностей. И это непреодолимое ограничение. Мы можем создать микроскоп или телескоп, но это всего лишь оптимизаторы нашего зрения; мы можем создать невероятно быстрый транспорт, но это лишь ускоритель нашего перемещения в ограниченном пространстве. Мы не можем доказать (или опровергнуть контрдоказательством) бытие Бога, существование вечности или бесконечности не потому, что наука еще недостаточно развита и не потому, что еще не добрались до парадигмы, которая совершенней всех возможных и все может объяснить и подтвердить, а потому, что по самому нашему естеству мы «частичны», ограничены, и не можем охватить своими возможностями то, что по своему естеству превосходит нас. Ведийские тексты очень уместно определяют живое существо, мыслящий индивидуум, как «амша» - буквально, часть. И когда Веды говорят, что мы амша (часть) Всевышнего, не подразумевается, что Всевышний некое собирательное явление, состоящее из нас, кусочков. Это противопоставление определений: Он – Пурнам (абсолютное Целое, включающее в Себя все, а потому и находящееся во всем, как определяющее и движущее начало); я – амша (частичность, ограниченность, и все бытие находится вне меня, вне моих возможностей и влияния). У Него есть доказательства потому, что Он не только может доказать, но вместить подтверждения. Я – нет. В ограниченном умещается только «что-то», выборочное, ограниченное по самой своей природе. И дело не в размерах. Скажем, сознание не вместится в обломок стальной трубы, но в еще меньшую (чем этот обломок) душу вмещается. Речь идет об ограничении природных свойств, возможностей. Стало быть, сама необходимость доказать, чтобы принять, надуманна и несостоятельна, как требование стать Солнцем, чтобы поверить в существование Солнца. Если изъять из нашей жизни все то, что не доказано в полном смысле этого слова, исчезнут все ориентиры, все правила, да и самой жизни не останется.

Коль скоро критерий некоего неоспоримого физического доказательства – абстракция из области «дай мне то, не знаю что», и не является реалистичной основой для принятия или отвержения чего-либо, что нам остается? Принимать все подряд на равных правах? Но это противоречит и здравой логике, и органически присущему нам принципу выбора. Мы должны ориентироваться, делать выбор, с чем-то соглашаться, а с чем-то нет, и мы делаем это. Только кто-то делает выбор неосознанно, на животном уровне, под воздействием обстоятельств, подталкиваемый чужой харизмой, собственным страхом, вкусами и подобным. А кто-то, используя логику и обширную информацию, проверяет целостность системы. Такие люди не принимают некие разрозненные идеи, постулаты, просто соотнося их с реакцией своих ощущений или с авторитетностью источника. Для них важен фактор глобальности. Иначе говоря, любая поступающая информация должна быть органично увязана со всеми прочими составляющими реальности и объясняющей ее парадигмы; она должна логично объяснять прочие составляющие и быть объясняемой ими! Мудрый человек, по изложенным выше очевидным причинам, не настаивает на неких объективных доказательствах, но для него принципиально важно, чтобы различные элементы системы дополняли друг друга, формируя жизнеспособную и гармоничную целостность, а не представляли собой хаотичный набор догм и догадок, которые приходится, давясь, заглатывать, ибо они идут одним «пакетом».

Для такового будет неприемлемо одновременно и «любить своих врагов», и «собирать им на голову горящие уголья, кормя оных и делая им добро». Не примет он и странный догмат о том, что мы некогда пали из духовного мира, ибо из-за нашей малой, ограниченной природы начали завидовать Богу или решили наслаждаться отдельно от Него. Ведь наша малая и ограниченная природа никуда не денется и не станет иной, значит, вернувшись в духовный мир, рано или поздно мы опять вляпаемся в аналогичную мерзость и рухнем вниз, а Шастра говорит, что оттуда не будет возврата в мир материи, потому как и смысла нет вырываться из временного во временное. И подобных примеров великое множество. Если такие нелепости Вас не смущают, или же Вы перекрываете их бессодержательными отмашками вроде «это непостижимая воля Бога», «это одновременно и так, и не так», куда Вы идете? Что для Вас является критерием? Голос сердца, откровение, мнение авторитетов и прочие синонимы бездумности? Провидцы и мудрецы древности призывали взыскивать Высшую Истину разумом. dṛśyate tvagryayā buddhyā sūkṣmayā sūkṣma-darśibhiḥ Но взираем (на Истину) годным разумом, видящим тончайшее тончайшим. (Катха Упанишад 1.3.12)

Гарантия ли это успеха в поиске и анализе? Очевидно, что не каждая попытка разуметь безошибочно показывает реальность, равно как и не каждый разумеющий в равной степени адекватно разумеет. Чем саттвичней интеллект, тем прозрачней его восприятие. Соответственно, разум в доминанте гуны тамаса имеет наиболее искаженное и пассивное восприятие. Все же, с любым потенциалом разумения мы остаемся ограниченными и зависимыми наблюдателями. Саттвичный разум не является неким лазерным скальпелем, который по собственному желанию вскрывает любую завесу и извлекает любые аспекты реальности. Мы движемся на ощупь, как и подобает ограниченному, зависимому существу, и неискаженного понимания реальности в нас столько, сколько нам показано. Но последовательное разумение – это готовность с нашей стороны принимать показанное. Отсутствие такового разумения, даже при наличии фанатичной веры, эмоциональной искренности, самозабвенной жертвенности и прочего, делает нас непригодным вместилищем понимания реальности. И понимание этого делает верующего человека готовым учиться дальше, отказываться от имеющихся заблуждений, принимать новые корректировки, переступая через привычное и приятное. Он не становится скептиком, который исповедует некую систему убеждений, но при этом считает ее просто одной из версий. Скорее, он абсолютно убежден в ее здравости и глобальной целостности, но, разумея собственную ограниченность, он готов исправлять свои неточности в восприятии, пополнять знания, отрекаясь от собственного искаженного мнения, двигаясь таким образом вперед, а не блуждая по кругу тотального цинизма и нелепых ожиданий доказательств.