Так было не всегда. Это веяние новых времен и дань корпоративному духу больших организаций. Ранее связь с Гуру не выражалась в формальной выдаче четок и дальнейшей «трансцендентной», но совершенно незримой и ни в чем не выражаемой заботе об ученике на расстоянии. Шри Гуру хорошо знал каждого ученика, а ученик хорошо знал Гуру. И это было очевидным фактом, а не предметом самовнушения.

Конечно, можно сослаться на важность проповеди и техническую невозможность поддерживать личный контакт между Гуру и учеником, но тогда нужно признать и пустую механичность таких отношений, а так же полное вырождение Учителей в проповедников. Извращенные ожидания публики как раз способствуют такой подмене: говорят «учитель», а перед толпой появляется проповедник, и для зрителя разницы нет. Проповедник в наши дни нечто вроде ди-джея — заводит толпу. Приехал, устроил бхакти-шоу, впрыснул в скучающие умы вдохновение и уехал. А скучающим умам только этого и надо. Вот и расплодилось вместо Гуру множество затейников. С харизмой, с качествами организатора, с бурлящей энергией, которую надо куда-нибудь девать, но всего лишь, заводящие толпу проповедники, никак не Гуру.

В Гуру, который не учит, не исправляет, внимательно следя за учеником, не ведет непосредственно по дхарма-патху, нет никакого смысла. Ведь именно за этим и обращаются к Шри Гуру.

Тот же, кто способен лишь руководить организациями, да манипулировать людьми, Гуру быть никак не может. gurur na sa syāt na mocayed yaḥ samupeta-mṛtyum, Да не будет Наставником тот, кто не может вызволить покорного смерти. (Бх.П. 5.5.18) К счастью, не всегда было как в эпиграфе. В обществе ариев «Гуру» было не званием и не должностью, Гуру не назначались ни по выслуге лет, ни по завещанию, не становились Учителем, заняв пост администратора в какой-либо религиозной структуре. Гуру — посвятивший себя Брахману, ставший пригодным служить Ему, и способный провести по этому же пути подходящего ученика, избавив его от фальшивых личностей, с коими последний себя отождествляет из жизни в жизнь. Прочие требования и критерии, есть уродливые наросты традиций и человеческого слабоумия.

В Гаудийских Смрити (Хари-бхакти-виласа) прописано жесткое требование — испытывать на пригодность ученика не менее года. За этот период и ученик изучает своего предполагаемого Гуру, и уж затем… Но на это, как и на все прочее, мешающее амбициям, накладывается столь удобное «место, время и обстоятельства». Так что, написано-то оно написано, но разве обязательно это исполнять тем, кто считает себя великими Учителями, чья миссия столь возвышена и актуальна, что любые запреты и предписания Шастры не в счет. Зачем нужен этот год? Пустая формальность? Отнюдь. Садху древности отлично знали — не каждый образованный Дхармин способен быть Гуру, не каждый искренний искатель может стать учеником, и не каждый Гуру и потенциальный ученик подходят друг другу. Другой известный запрет — не принимать много учеников, продиктован очевидной невозможностью обучить всех и каждого, сколько бы их ни было. Именно этим, а не глупыми выдумками про то, что Гуру берет на себя карму учеников, и не из-за возможной гордости Гуру. Гуру должен досконально изучить ученика, а ученик должен досконально изучить наставления Гуру (их целостность, гармоничную связь с Шастрой и здравым смыслом). Как ученику нужен Учитель, способный учить, так Учителю нужен ученик, способный учиться, думать. Никак не фанатично преданный и бездумный наполнитель для «Миссии».

Чхандогйа Упанишада повествует замечательную историю. Услышав наставления Праджапати о необходимости найти и постичь Атман, Дэвы и асуры возжелали обрести это знание. От Дэвов пришел Индра, от асуров — Вирочана. С почтением принесли они своему Гуру дрова для Йаджны и стали жить у него, как ученики. Спустя годы, Праджапати согласился ответить на их сокровеннейший вопрос о природе Атмана. Почему годы? Неужели, как в экзотических историях про Шао-линь — мастер испытывает искренность и терпение ученика, дабы потом благоволить дать ему доступ к настоящему учению? Нет, конечно. Годы ученик наблюдает за тем, как Гуру действует, говорит, учит, чтобы перенять особый способ восприятия, мышления. И только тогда он обретает способность действительно понять то, что Гуру мог сказать в первый же день обучения. Какое же наставление произнес Праджапати своим ученикам?

Пуруша, Который виден в глазу, и есть Атман. Этот и есть бессмертный, бесстрашный, Это Брахман. (Чх. 8.7.4)

Ученики спросили: А тот, который отражается в воде и зеркале, кто он?

eṣa u evaiṣu sarveṣvanteṣu parikhyāyata — Он всюду и видится. Ответил Гуру.

udaśarāva ātmānam avekṣya yad ātmano na vijñānīthas tan me prabrūtam iti — Разглядывая в кувшине воды Атман, скажите мне, какого Атмана вы не распознаете? kiṁ paśyatha — Что видите?

Ученики внимательно стали всматриваться в собственное отражение. «Видим себя (ātmānaṁ paśyāvas, в санскрите атма так же означает «сам», потому получается весьма своеобразный разговор, который нельзя охарактеризовать привычным термином «игра слов») целиком, от макушки до пальцев ног».

Тогда Праджапати предложил им нарядиться в лучшие одежды и вновь взглянуть в отражение. Ученики так и поступили. На этот раз они видели красивейших существ (себя самих) в богатых убранствах. «Это Атман» — сказал Праджапати. И ученики, ощутив умиротворение, ушли.

anupalabhyātmānamananuvidya vrajata Не распознав и не поняв Атман, ушли — сказал Праджапати. Вирочана, как услышал, так и передал асурам упанишаду (наставление), указав, что необходимо холить и лелеять эту атму (в данном случае, тело), тогда достигнешь всех возможных благ. Потому асуры ценят выше всего тело, и даже мертвое тело украшают полученными богатствами, полагая, что это обеспечит умершему необходимое благо.

Это пример верного, преданного, но совершенно непригодного ученика. Ни на йоту не отступая от буквы учения, послуживший своему Гуру, проповедующий изученное другим, он остается асуром, образцом самого никчемного последователя. Но разве не большинство нынешних учеников в организациях точная копия Вирочаны? Разве не бездумный подход асуров превозносится у нынешних «гуру», как эталон ученичества?

А теперь прочтем, как воспринял учение дайва, настоящий ученик.

Индра же, не дойдя до дэвов, усмотрел пугающее: как сейчас в красиво украшенном теле он (Атман) красиво украшен, в богато одетом богато одет, в изысканно убранном изысканно убран, так будет в слепом слепым, в больном больным, в раненом раненым. После гибели тела он гибнет. Я не нахожу в этом ничего полезного.

Подумав так, Индра вернулся к своему Гуру и рассказал ему о своих сомнениях. Он не стал возмущаться, не решил, что его Гуру – обманщик или «каништха-адхикари», раз не смог сходу «перелить из сердца в сердце Знание». За годы проведенные с Праджапати, как его ученик, Индра научился определенному мышлению, шастрической проницательности, потому удовлетворенность сердца не могла помешать ему узреть неполноценность собственного понимания. Выслушав ученика, Праджапати сказал: evam evaiṣa maghavan, Такой он и есть, о Магхаван! Оставайся, и я объясню (Атман) тебе глубже. И вновь Индра остался как ученик на годы.

Далее Праджапати поясняет и другой аспект Атмана. ya eṣa svapne mahīyamānaś carityeṣa ātmeti, Блаженный помысел, который во сне действует, и есть Атман. Индра ощущает удовлетворение, идет к богам, но опять-таки размышляет над услышанным. Пусть он не слеп, когда тело слепо, не болен, когда тело больно, не гибнет с гибелью тела, но apriyavetteva bhavati, бывает будто переживающий сам неприятное, api roditīva nāham atra bhogyaṁ paśyāmīti, словно даже плачет… Не нахожу в том ничего благого.

Опять возвращается Индра к Наставнику, и опять остается у него учиться и постигать Атман глубже. Спустя годы, слышит новую формулу, помогающую найти понимание Атмана. tad yatraitat suptaḥ samastaḥ samprasannaḥ svapnaṁ na vijānātyeṣa ātmeti, Тот, что полностью погружен в сон без всякого восприятия во сне, есть Атман. Но опять же, шастрическое мышление Индры побуждает его пойти глубже в осознании Атмана. Не может он смириться с пониманием, страдающим обрывочностью, отсутствием целостности и гармоничности. Продолжает Царь небес обнаруживать расхождения имеющегося понимания с Шастрой и здравым смыслом. «Этот Атман будто не знает ни о себе, ни о других». vināśam evāpīto bhavati, словно исчезает. Опять Индра остается учиться и служить, перенимать особенности мышления своего Гуру, обретать необходимые свойства для более тонкого понимания. Спустя годы, Праджапати открывает ему атма-таттву глубже.

Сто один год в общей сложности Индра учился у Праджапати, сто лет обучения тому, как нужно мыслить, воспринимать, и лишь на поверхности мы видим всего несколько фраз, непосредственно описывающих предмет исканий. Непотребный ученик приходит выслушать наставления, подходящий же ученик приходит научиться слушать наставления. Способность Шри Гуру заключается в том, чтобы научить такого ученика, изменить качества, сделать пригодным для понимания очень сложных, не поддающихся порывам сердца или ума, Откровений. «О, ты любишь объедаться сладким и рифмовать слова? Отлично! Делай это во славу моей Миссии!» — так Гуру не поступит с человеком. Это не милость, это профанация, воровство человеческих жизней ради того, чтобы раздуть свою общину. Подлинный Учитель не станет использовать в развитии своей Миссии качества пришедшего, он будет менять эти качества так, чтобы пришедший стал воспринимающим самого себя амшей Махапуруши. В этом цель и в этом способность Шри Гуру.

У близоруких обитателей самсары своеобразное представление о Гуру, и их нельзя за это винить. Но следует винить тех, кто, принимая ответственность быть Гуру, поддерживает эти нелепые представления в своих последователях. Настоящий Садху не соберет вокруг себя толпу воздыхателей, играя на их слабости, одиночестве, имитируя большую семью, как делают это криминальные авторитеты с беспризорными пацанами. Не станет он потакать их дурным качествам, человеческим привычкам, просто ради того, чтобы обманутые почувствовали свою нужность и возможность самоутверждения. Гуру будет ломать все то, что искажает восприятие реальности. Пусть это больно, пусть не по шерсти, того, кто знает Истину, не смутит необходимость делать это. «Гуру» — значит, тяжелый. Он тяжелый для ученика. Если же мы приходим к наставнику, а он, вместо того, чтобы нас сделать пригодными для бытия в мире Пара-таттвы, пытается нам понравиться, старается одурманить вдохновением, поощряет к усилению цепей человеческой природы в нас, следует бежать. Никакая «миссия гуру махараджа» не стоит загубленной жизни, загубленной совершенно в пустую, потраченной на эмоциональные игры в духовность.

Не следует предъявлять по отношению к Гуру никаких сорных ожиданий и критериев. Он обладает брахма-видйей и способностью сделать пригодного ученика таким же. Больше ничего. Он не обязательно саннйасин с длинным шестом и шафрановыми тканями. Шастра упоминает большинство выдающихся Гуру именно как домохозяев, либо просто отшельников, посвящающих свое время Йаджне и созерцанию. Нет никакой параллели между Гуру и неуемным лектором, дробящим словами своих оппонентов по всему миру. Не следует пачкать статус Гуру неуместными плотскими отождествлениями, считая его «отцом». Эти христианские причуды с «батюшками» должны и оставаться в христианстве. Гуру может быть сыном, как в случае Капиладэва и Дэвахути; мужем, как в случае Йаджнавалкйи и Маитрэйи; а может быть и физическим отцом, как в случае Уддалака Аруни и Шветакету. Нет никакой нужды благоговейно дрожать перед Гуру и делать из него кумира, затмевающего собой Бога. Шастра не поддерживает эту нелепую идею. Читая Упанишады, мы видим совершенно иной образ Гуру. Это не хранитель слепков с Истины, надменно вещающий их с царской асаны покорно блеющим ученикам. Это исследователь, провидец, постигающий Брахман и помогающий в этом же делании ученику, который, скорее, его младший соратник, более молодой ученый, идущий тем же путем. Нет никаких пафосных лекций, в которых ценно не то, что открывает Садху, а то, что сие (по тысячному разу) исходит из уст Садху. Есть исправление сознания ученика, есть намеки, которые должны подсказать ученику способ самому прийти к правильному решению. Истина не передается, как окаменелые мощи, к Истине помогают прийти. Ученик должен стать таким же, как его Гуру, пройти тот же путь, так же измениться и понять те же Откровения Истины.

Если я услышал, что Бога зовут Кришна, и передал эту информацию в том же виде дальше, гуру-парампары здесь нет. Скорее, это рутинная работа сотрудника музея. На нее способен любой покладистый идиот, не страдающий расстройством памяти. Многие, говоря о важности Гуру, любят цитировать известный стих Гиты:

О чем стих? Постигни ту (Истину) почитанием, вопрошением, служением. Научат тебя пониманию Понимающие, Зрящие Истину. darśinaḥ — значит, что это понимание часть их восприятия, особый образ мышления. Речь не идет о некоем «опыте» видения умопомрачительной картинки духовного мира. Они мыслят, как живущие в мире Атмана. И этому мышлению они могут научить ученика. Не пересказать с умным видом информацию, услышанную от других или прочитанную в книге, но привить человеку мышление древних Риши. Ведь именно это мышление приводит к духовному преображению и к мокше, а не факт заполнения памяти правильной информацией, и уж, тем паче, не опыт религиозных переживаний.

Сто один год Индра перенимал такое мышление Ачарйи, внимал, как струны внимают чутким пальцам настройщика, всем урокам Наставника, вследствие чего обрел способность действительно услышать и понять упанишаду о природе Атмана. Это понимание стало частью восприятия Царя небес, восприятия, коим воспринимается все прочее. Это не экзотическое переживание, не мимолетный «даршан», который потом остается всего лишь зарубкой в памяти, но то, что остается навсегда, всегда преображающим, связывающим с Истиной.