Изучая оригинальные Шрути, невозможно не заметить, сколь трепетно, иносказательно и сложно для нашего грубого восприятия древние Риши говорят о Высшем Атмане. Будто немеют перед Осмысливаемым, но при этом продолжают изливать Слово. Сказать Неизреченное – вот уж задача! Это вам не «трансцендентальную историю» пересказать, не рассуждать о божьей любви или спасительном подвиге. Проходит сквозь сознание Провидца столь Безбрежное и не измеряемое в наборе тех или иных качеств, что оный Провидец может лишь с восхищенным благоговением выдохнуть — tadetad, это То!..

Это не попытка запутать читателя взаимоисключающими определениями, не лукавство человека, который хочет показать себя знающим, но не имеет реального понимания. Шастра изобилует подобными описаниями в силу того, что Брахман не втиснуть в перечень качеств, ибо не качества определяют Всевышнего, но Всевышний — качества. Шастрическое описание Атмана nirguṇa вовсе не означает, что Он лишен материальных качеств. Не подразумевается под сим словом и некий безличный суп из духа. Шастра указывает на то, что невозможно объяснить Нарайану никаким списком качеств, ибо качествами можно описать лишь то, что полностью определяется качествами. Вишну же Сам определяет качества Своей волей. Он – источник качеств, а потому не вмещается ни в какое из них. Качества определяемы Им, но не Он качествами.

Потому-то Он saguṇa — полон качеств, и nirguṇa — не определяемый качествами. tad ejati tan najati, Он движется, Он же не движется. Он неподвижен, но в Нем все движется, стало быть, Он полон движения. Он не дышащий, ибо не нуждающийся в дыхании, но Его дыханием заполнено Бытие, все дышит Его способностью дышать. Таким образом, гуны, качества указывают нам на Сущего, но не являются Самим Сущим, не содержат Его, не характеризуют вполне. Он всегда словно ускользает из границ качеств, оказываясь Чем-то большим, неизъяснимым. Хорошо, что человек помнит в любви Бога, но не стоит заталкивать Всевышнего в любовь, наивно полагая, что «Бог — есть любовь». Любовь, как таттва, как явление, некая сила во всем своем объеме и могуществе — одна из бесчисленных производных, исходящих из Атмана по Его свободной воле и неограниченному потенциалу.

Шрути пытаются перевернуть сам подход человека к восприятию Бога. Перестань цепляться за положение исследователя, намеревающегося увидеть Атман, измерить Его и разложить на 64 качества. Ты пытаешься исследовать Всевышнего, но как тебе это сделать, если Он – не исследуемое, а Само исследование?

Увидеть Брахман, значит, увидеть зрение. Услышать Его — услышать слух. Это вовсе не приговор, не фатальная печать невозможности. Наоборот, это подсказка к поиску. Чтобы понять эту подсказку и воспользоваться ей, придется полностью перестроить наше врожденное мышление. Эта перестройка и является целью удивительных поучений Шрути.

Настолько поразительное и настолько тонкое понимание! Словно дуновение теплого ветра, которое человек пытается удержать в своих ладонях. Его невозможно вместить и крайне трудно удержать. Оно согревает касанием Откровения, возжигает дух и исчезает, хотя в действительности не становится для самой дживы чем-то чуждым даже на миг. Неизреченное охватывает разумение живого существа безбрежностью познания, от которого аж дух захватывает, и, вместе с тем, приходит полнота умиротворения от безизъянности всего того, что предстоит открывать и переживать в Атмане простирающуюся впереди бесконечность. Не придать этому Даршану грубой формы, не вместить в пошлый шаблон ощущений, не заточить в глупый термин. Лишь чистое разумение улавливает касание Атмана и замирает в неизреченности. Чувства остаются не у дел, ибо слишком тяжелы, инертны. Они даже не успевают заметить и оценить восхищение Атманом.

Слова Господа полностью противоречат нашему опыту — счастье для нас всегда выражается именно в области чувств, а разум тащится где-то в хвосте, просто выполняя механическую роль инструмента для обдумывания того, откуда происходит это счастье. Но для Шастры понятие sukham (счастье) нечто совершенно иное, доступное тонкому и чистому разумению, а не подвеянным увальням-чувствам. Созерцательное разумение Атмана — вот, что является счастьем, удовлетворением самого живого существа. dṛśyate tvargyayā buddhyā sūkṣmayā sūkṣma-darśibhiḥ Но видим (Атман) лучшим разумом, видящим тончайшее тончайшим. (Кат. 1.3.12) Чувства слишком примитивны и инертны для такого действа и опыта. Они бездумно возжигаются от грубых факторов, даже от элементарных рефлексов. Сердце начинает что-то замечать в Даршане Атмана, когда Даршан уже на исходе и разум переживает неизреченность созерцательного осмысления Того, Кто не вписывается ни в один шаблон человеческого ума, ни в один затасканный термин, ни в какие расхожие сравнения. По инерции включаются индрийи, и им удается захватить лишь уходящий шлейф этого опыта, что наполняет нас некоторой потерянностью. Такое не заинтересует чувства, потому раб индрий останется безразличным к Неизреченному Атману, и лишь способный к созерцательному разумению, внимательный к Откровению Вишну, будет вместе с древними Риши в восхищенном безмолвии преклоняться перед Неизреченным. Таковой будет разуметь, что Сей Атман — определяющая основа всего, что является нам в гунах. sa ya eṣo 'ṇimaitad ātmyam idaṃ sarvam tat satyam sa ātmā, Который тончайшая сущность всего, и есть Сат (Реальность), Он Атман. (Чх. 6.8.7)