Хиранйакша и Хиранйакашипу, асуры, известные нам по Лилам Варахадэва и Господа Нарасимхи, ранее были привратниками на Ваикунтхе. Будучи наказанными четырьмя Кумарами, они приняли рождение в асурической форме. О том, как это произошло, мы и будем сегодня говорить.

Братья Кумары, обладая выдающейся чистотой, отречением, мистической силой, джнаной и великой преданностью Бхагавану, вознамерились отправиться на Ваикунтху, чтобы увидеть святую Дхаму и обрести Даршан своего Господа. Когда Кумары пересекли границу материального мира, они подошли к вратам. Бхагавата описывает, что к Ваикунтхе ведут семь врат. Четверо Кумаров преодолели шесть из них, а перед последними были остановлены сияющими стражами, которые своим оружием преградили им путь. За это они были прокляты Кумарами на рождение в материальном мире.

Прежде чем подробней остановиться на том, как это произошло, я хочу обратить внимание на важный момент. Иногда пример падения Джайа и Виджайа используется для подтверждения того, что с Ваикунтхи можно упасть. (Подробнее об этом - в статье Происхождение). В частности это регулярно используется, чтобы доказать, что вообще все живые существа, которые находятся в материальном мире, были когда-то в мире духовном, а затем пали в материальный мир. Бхагавата говорит о том, как Джайа и Виджайа были низвергнуты в материальный мир, следующее:

Тогда эти двое оказались низринуты (устремившимися вниз) с vaikuṇṭha-dhiṣaṇa. dhiṣaṇa, в самом широком значении – место жительства (место нахождения). Можно, при желании, отнести это к Ваикунтхе. Но слово это указывает не на Дхаму. Это специфический термин, который часто используется для обозначения своего рода прослойки, пространства между двумя объектами (природами, стихиями). В частности, когда говорится о пространстве между земной поверхностью и небесами, также используется это слово.

Джайа и Виджайа находились в неком промежуточном мире, который составляют семь врат и пространство между ними. Это пространство между материальным миром и миром Ваикунтхи. Живое существо должно преодолеть семь врат, и только потом оно попадает на Ваикунтху. Сама же Ваикунтха начинается за пределами этого «междумирья». В Шри-сампрадайе есть даже целые труды, посвященные этой тематике. Джайа и Виджайа были низринуты именно из этого «междумирья», но ни в коем случае не из мира Ваикунтхи.

Четверо Кумаров приблизились к седьмым вратам и были остановлены привратниками. Джайа и Виджайа преградили им путь. Кумары с негодованием стали отчитывать их. Они сказали: «Мы путешествуем повсюду, стараясь обнаружить Господа, и нигде не встречали никаких препятствий. Что за великая двойственность, великая ложь находится в вас, что вы не пускаете паломников в святое место, не пускаете слуг к своему Господину? Поскольку в вас присутствует такой недостаток, вы должны отправиться в материальный мир, чтобы исправить это».

В этот момент у седьмых врат появился Сам Всевышний Господь. После молитв Кумаров Он попросил у них прощения за неподобающее поведение Своих привратников. Господь сказал: «Наказание, которое Кумары озвучили, вполне справедливо. Благодаря этому наказанию, Джайа и Виджайа примут рождение в свабхавах асуров и будут сражаться с Самим Бхагаваном, благодаря чему будут исправлены. Это проклятье обернется для них благословением». Обратившись к Джайу и Виджайу, Он сказал:

Отправляйтесь в путь и не страшитесь, будьте спокойны. Я в состоянии нейтрализовать то, что пришло из могущества этих брахманов (проклятье), но это нежелательно.

И далее следует очень интересный стих, который объясняет причины возникновения этой ситуации:

Оказывается, этот случай не первый. Эту ситуацию, неизбежность того, что Джайа и Виджайа будут вынуждены уйти в материальный мир, еще раньше предсказала Радующая Господа – Шри Дэви. Однажды Джайа и Виджайа умудрились не впустить и Ее, когда Бхагаван отдыхал. Привратники, не желая, чтобы кто-то потревожил Его покой, не хотели пускать Лакшми. Сама Лакшми не проклинала их, Она просто озвучила то, что неизбежно произойдет. Столкнувшись с тем, как Джайа и Виджайа выполняли свое служение, Она заглянула им в сердце и увидела, что случится с ними.

Раннее Бхагавата говорит о Джайе и Виджайе: bhagavat-pratikūla-śīla, в их природе было что-то противостоящее Бхагавану. В других местах Бхагавата говорит, что Джайа и Виджайа – несомненно ваишнавы. Это не какие-то случайные персонажи, оказавшиеся на столь высоком посту. Но bhagavat-pratikūla-śīla указывает на особый недостаток во внутренней природе. Это очень важный момент. Первое, что бросается в глаза и напрашивается как объяснение, это их жесткость в исполнении своих обязанностей. Джайа и Виджайа пытались исполнять свой долг. Когда они не пускали Лакшми, они делали это не из каких-то дурных побуждений: они охраняли покой Бхагавана. Четырех Кумаров, которые не обрели мокшу и не оставили свои материальные тела, они не пустили, потому что таковы правила: на Ваикунтху входят освобожденные души. Они честно пытались выполнять свое служение. В чем же эта bhagavat-pratikūla в их природе?

В грубом виде мы можем наблюдать этот недостаток и в самих себе, и во многих садхаках. Например, мы можем считать свое служение чрезвычайно важным. Настолько важным, что все другие виды служения (наши или то служение, которое выполняют другие ваишнавы) кажутся нам второстепенными. Соответственно, второстепенными нам могут показаться и другие ваишнавы. Не потому что мы считаем себя очень возвышенными. Это не банальная грубая гордость, как проявление самомнения. Мы действительно искренне считаем, что какое-то наше определенное служение важнее всего. Для кого-то это проповедь. Человек считает, что если он проповедует, то все прочее не имеет значения. Он может считать, что проповедь – самое важное, поэтому, например, когда проповедуешь, можно не поститься. Человек считает, что гораздо важнее в дни экадаши поесть и пойти проповедовать, чем поститься. Это может выражаться также в том, что человек с совершенно искренними намерениями, без грубого желания самоутверждения и превосходства над другими, будет постоянно подмечать чужие недостатки, делать замечания и пытаться исправлять других. Он может жить этим и видеть в этом свой первостепенный долг. Если он занимает ключевое положение в храме, он может мешать какому-то служению, выполняемому другими, указывая, что вот это не так и то не так. Это также выражается в том, что человек постоянно пытается всех спасать. Он зациклен на своей миссии. И все, что он видит – только эта миссия, ничего другого.

Джайа и Виджайа пытались совершенно искренне выполнять свою миссию. Они пытались делать то, что им казалось самым важным. У них были свои критерии, система ценностей, которым подчинялось все. Мы можем увидеть это и в самих себе. У нас есть какие-то приоритетные принципы, какое-то сформировавшееся отношение к жизни, поведенческий вектор. Эта внутренняя жесткость, грубость не позволяет видеть все то, что видеть необходимо.

У гаудий есть показательная история. Когда Рамананда Рай приехал в Джаганнатха Пури, он увидел, что Божеству предлагают накрахмаленные одежды, не выстирав их от крахмала, поэтому одежды были жесткими. Он очень неодобрительно подумал о слугах Джаганнатхи, заключив для себя, что это просто разгильдяйство. Но когда он лег спать, во сне ему явился Господь Джаганнатх и стал наотмашь выдавать ему пощечины: «Кто ты такой?! Ты пришел в Мой город и тут же начал критиковать Моих слуг, критиковать их служение, которое они выполняют многие столетия!».

Мы имеем какое-то представление - как правильно, как надо, что самое важное – и мы очень жесткие в этом. Мы несгибаемые. Собственно, на этом можно было бы и остановиться. Сделать вывод, который часто делают различные комментаторы, что ваишнав должен быть мягким. Но мы попытаемся пойти дальше.

Эта жесткость – всего лишь форма, которую может принимать такой недостаток bhagavat-pratikūla-śīla. Но тот же самый недостаток мы можем увидеть в Арджуне, когда он оказывается на Курукшетре и видит своих родственников, наставников, друзей, с которыми ему предстоит сражаться. Разве он проявляет жесткость, упертость? Наоборот, он проявляет мягкость. Он не хочет ради законного престола причинять боль, неудобства, тем более убивать, тех, кому он многим обязан, с кем его связывают теплые отношения. Он говорит: «Я лучше все брошу и уйду нищенствовать в лес. Мне не нужно царство, замешанное на крови». Он очень мягок, очень смиренен. Но Кришна исправляет его. Он говорит: «Откуда взялась в тебе эта hṛdayadaurbalyam вялость сердца». Кажется, что Он побуждает Арджуну к этой жесткости, о которой мы говорим сейчас в негативном смысле. Что же объединяет проблему Арджуны и Джайа, Виджайа?

Это глухота. Когда садхак, услышав от Ачарйи или прочитав в Шастре, формирует для себя свою текущую систему ценностей, всегда возникает склонность чему-то отдать приоритет и потом держаться этого. Видеть и слышать исключительно это. Если кто-то прочел в Гите, как Бхагавану дорог тот, кто говорит эту катху другим, человек забывает обо всем остальном. Он может, конечно, и пуджу проводить, и мантру читать, но это для него второстепенно. Самое главное для него – говорить Бхагавад Гиту. И он настолько слышит этот призыв, что глохнет ко всему остальному. Глохнет даже к тому, что Гиту нужно говорить не кому попало, а только праведным. Он занят исполнением своего долга и считает, что Бхагаван очень доволен. Ради этого он готов лгать, брать неправедно заработанные деньги, печатать на них миллионы книг и распространять их всеми правдами и неправдами. Он готов пренебрегать какими-то предписаниями Шастр, потому что считает, что его миссия важнее и выше всего. Он читает в Шастре, которой следует, что нельзя давать посвящение, не испытав ученика на протяжении многих месяцев. Но такой человек считает, что поскольку его служение самое главное, он будет давать инициации всем, кого буквально вчера увидел, чтобы его движение крепло и росло. Если людям не нравится поститься, он скажет: «мы – не фанатики, поститься не обязательно». Если он будет проповедовать в христианской стране, он скажет всем, что Христос - тоже Бог, а Библия такое же священное Писание. Он будет жить только своей миссией, думать только об этом.

Такая деятельность может в какой-то степени очищать и возвышать человека, но он глух. Здесь же в Бхагавате Господь, обращаясь к Кумарам, говорит: «Простите Моих слуг, которые не смогли услышать и понять желание своего Господина». Арджуна показывал вроде бы обратную сторону: отнюдь не твердость, жесткость и зацикленность на своей миссии. Он оказался в состоянии мягкости и податливости, к которому некоторые призывают, указывая на него как на сущность ваишнава. Но Кришна исправляет его, потому что эта мягкость – следствие все той же глухоты. Арджуна слышит только то, что он захотел слышать. Он видит только одну сторону и закрывает глаза и уши, не желая ничего больше видеть и слышать. Вот приоритет, я вижу, что он правильный, значит, я буду за него держаться, и ничего другого воспринимать не буду. Человек становится словно каменный. Вроде бы правильно то, что он делает. Привратник должен сторожить и защищать врата. Ваишнав должен сострадать, поэтому вроде бы то же правильно, что лук выскальзывает из его рук и никакого желания сражаться нет.

Эта внутренняя жесткость, недостаток Джайа и Виджайа, о котором говорит Бхагавата, внешне с равным успехом может выражаться и как агрессивность, фанатичность, и как мягкость, чрезмерная ахимса. Но суть в том, что мы не гибкие. Человек увидел однажды что-то правильное и зафиксировал намертво. «Я же пощусь, молюсь, проповедую, пуджу совершаю, думаю, что материальная жизнь - галиматья». Все, ваишнав готов. Болванку спрессовали на конвейере и выпустили в мир. Это bhagavat-pratikūla. pratikūla – то, что препятствует. Это помеха спасительному, очищающему, изменяющему влиянию Бхагавана. Это наше внутреннее противление. Мы не пытаемся намеренно быть богопротивниками, наоборот, мы хотим делать то, что Он хочет, но мы очень негибкие внутренне. Мы слушаем не Его, мы слушаем себя. Это не вопрос психотипа, не вопрос психологии. Это внутренняя жесткость, когда ты не находишься постоянно в состоянии реки, которая должна все время искать русло, все время быть в движении. Воды, которая все время принимает форму того сосуда, в который она попадает. Без этого свойства невозможно угодить Бхагавану.

По большому счету, то, о чем мы сегодня говорим, это прапатти (самопредание). Это не эмоциональное начало. Это не биение себя кулаком в грудь: я для Тебя то, я для Тебя это, вся жизнь моя Тебе, о, мой Господь! Прапатти — это активное состояние изменяющегося слуги в угоду своему Господину. Когда ты внутри, как Его слуга, как Его ученик, ты не камень. Арджуна услышал где-то о превосходстве смирения и решил — уйду в лес. И Кришне потребовалось 18 глав, чтобы Арджуна услышал: «Я хочу, чтобы ты сражался». Сражение — это карма для воина: отстаивать справедливость. Исполняя ее, как слуга Божий, кшатрий достигает освобождения. Он приятен Господу. Не тем, что он убивает кого-то: Бхагаван равно относится к рождению, к смерти, к возникновению, к распаду, Он не подвержен двойственности. Но для каждого живого существа существует свой долг, своя природа, своя деятельность. И если ты выполняешь ее с джнаной, с правильным пониманием, ты освобождаешься, и, тем самым, ты угоден Господу. Прапатти означает не просто чувствовать, что ты зависишь от Бога, прапатти означает действительно зависеть. Всегда быть готовым услышать. Через Ачарйу, через Шастру, через какую-то жизненную ситуацию. Я слушаю Тебя, я готов меняться.

Мы следуем какому-то пониманию Шастры. Но мы должны всегда вместе с этим понимать, что любое наше текущее понимание – частично. Мы должны быть готовы открыться какому-то изменению, коррекции со стороны Бхагавана. Готов ли ты увидеть и исправить свой недостаток? Каждый скажет: «Конечно, я готов». Но так ли это на самом деле? Это не патетическая готовность. Очень трудно выкорчевать в себе эту жесткость. Потому что мы склонны показательно разбить внутри себя один «слепок» (свой недостаток), а далее мы принимаем новый «слепок» и надолго остаемся в новом статичном положении, не желая меняться дальше. Дело не в том, что мы не видим, что менять в себе дальше. Не видим, потому что не пытаемся смотреть, не хотим меняться. Мы не готовы. Внутри нас присутствует очень сильная сжатость. Это не психологическая сжатость от страха раскрыться. Это принцип эго, принцип баддхи. И, вызванная ими, инертность, лень. Совершив какое-то изменение в себе, мы находим зону комфорта, где все правильно, и остаемся в ней. Нас поставили возле врат, мы сознаем важность своего служения, мы будем выполнять его безукоризненно, со всем тщанием; нас нельзя подкупить, мы не уснем на посту, мы не пустим никого. А то, что отдыхающий Бхагаван будет рад увидеть лучшую из Своих слуг, Свою возлюбленную Лакшми, в мой керамический слепок праведности не может пробиться никак. Потому что я не хочу этого, я не пытаюсь стать более угодным Богу. В нас не должно быть того, что препятствует Ему менять нас. Внутреннее сопротивление – когда я следую не Его праведности, а своей праведности. Моя праведность начинается с того, что я взял что-то из Шастры, и остановился на этом. Прапатти - когда мы принимаем все, что хочет Господь. Когда мы принимаем лишь какую-то часть, это уже не прапатти.

Самопредание — это постоянное усилие такого специфического рода. Самоотдание себя Ему, как посвящение своего сознания Его воле. Так изучают Шастру. Не для того, чтобы накопить информацию, не для того, чтобы отстоять какую-то философию, не для того, чтобы быть подкованным для проповеди или не сесть в лужу в диспуте. Когда ты садишься за Шастру, ты ищешь Его желания. Его желание в коррекции твоего сознания. Он хочет открыть тебе очень много всего. Я со своей стороны должен искать возможности увидеть это, принять этот Даршан, который Он пытается мне дать.

Как бы ни был я уверен в правильности того, что я делаю здесь и сейчас, я должен помнить пример Джайа и Виджайа. Сколько джнаны, отречения и благочестия нужно реализовать, чтобы приблизиться к Ваикунтхе! И все равно, в них был этот недостаток. Этот пример исключительный тем, что он показывает: как бы высоко ты ни поднялся в своей духовной практике, ты можешь где-то остановиться, где-то закоснеть, стать глуховатым. Это очень глубокий недостаток. Ты можешь избавиться от похоти, от жадности, от привязанностей, ты можешь хорошо знать философию, но этот недостаток может сидеть в тебе. На Ваикунтхе живут только те, чье прапатти абсолютно. Там нет никакого bhagavat-pratikūla. Там твоя прана, твое сознание, мысли, чувства, действия — это поток Его воли. Ты ищешь этот поток: где он, куда он просачивается, куда он ведет дальше? Все твое внимание сосредоточено на этом потоке. Ты словно плывешь на лодке по извилистой реке. Мы должны помнить, держать над своей головой этот пример Джайа и Виджайа. Мы должны каждый день искать возможность быть с Ним, предаться Ему, измениться для Него, понять Его, увидеть Его Даршан, использовать любую возможность, чтобы оказать Ему какое-то служение.

Но мы должны также помнить о том, что Тот, к Кому мы идем, действительно бесконечно милостив. И заключается это не в том, что Он может нас бесконечно терпеть: это не милость, а обреченность. Не терпеть, но спасать, всегда пытаться выручить, исправить, изменить. Недостаток Джайа и Виджайа был разрушен именно благодаря проклятью, которое Бхагаван посчитал правильным и не захотел аннулировать. Когда Бхагаван прощался с Джайем и Виджайем и отправлял их в материальный мир, Он сказал им:

«Йогой такого свойства ко Мне, разрушив проклятье брахманов, очень скоро вернетесь». Это выражение, saṁrambha-yoga, можно перевести как гнев, но это частичное значение. Общее значение – та самая жесткость, агрессия, внутренняя страсть. Все то, что характеризует фанатичного человека. Он определил для себя цель и расталкивает, подминает под себя всех, идя к ней. Действительно, когда Джайа и Виджайа пришли как Хиранйакша и Хиранйакашипу, насколько точно реализовалось в них это свойство. Они не были какими-то зловредными уродами, которые стремятся набить себе карманы золотом и обмануть свой народ. Нет, они создавали идеальное царство, где всем будет хорошо, где все будет правильно. Но правильно на их взгляд. Они старались всю Вселенную построить в шеренгу, людей, дэвов. Тот, кто был не согласен, вызывался на бой. Кто такой несогласный? Тот, кто пытается пройти сквозь седьмые врата Вайкунтхи, когда не положено.

В поисках несогласных Хиранйакша обошел всю Вселенную, вызывая на бой каждого. В конце концов, он пришел к Варуне, прослышав о его великой военной доблести. Но Варуна своей духовной проницательностью, очевидно, почувствовал замысел Всевышнего, и сказал: «Я думаю, что единственный достойный тебя противник, это Сам Вишну. Ни с кем другим тебе не стоит сражаться». Хиранйакша, услышав слова Варуны, загорелся этим желанием, страстной йогой. Он думал только о Вишну, только о том, как устроить это сражение. Он думал только о том, что, победив самого главного противника, он сможет управлять этой вселенной самым лучшим образом. Ни Брахма, ни Индра, только он сможет управлять идеально. Только он знает, что для всех благо. Но по милости Бхагавана, эта склонность позволила ему круглые сутки думать о Вишну. Думать о Нем, искать Его. Так начала меняться его внимательность. Она начала полностью смещаться на Вишну. И когда Вишну в образе Варахи, в конце концов, появился в этой вселенной и оказался перед Хиранйакшей, тот задрожал от предвкушения: вот Тот, о Ком он думал сутками, его главная цель. И Хиранйакша вступил в битву с Варахой. Он пытался установить свой порядок, пытался реализовать величайшее благо для вселенной, создать идеальный порядок. Но Вараха после непродолжительного сражения поверг его. И этой победой Он показал не Свое превосходство, которое для всех зрящих и так видно. Он поставил асура на место. Он показал ему очень простую вещь, которую в силу этого bhagavat-pratikūla Хиранйакша не мог увидеть, ни у врат Ваикунтхи, ни в материальном мире. Бхагаван показал: ты не можешь создать новый порядок во вселенной, ты даже не можешь поддерживать существующий. Ты просто создаешь хаос, ты просто помеха. Ты просто как заноза в этой вселенной, ты причиняешь всем одно беспокойство. Всем будет только лучше, если ты перестанешь. И это было очень горько. Ничто лучше не отрезвляет такого страстного спасителя, который выполняет самую важную миссию в мире, как подобный урок. Этот болезненный шок превосходит даже смерть. Это то, что проламывает, как удар кувалды грудную клетку, эту закоснелость, фанатичную зацикленность на своей миссии, на своей важности, своих приоритетах, кроме которых я не хочу ничего другого ни слышать, ни знать.

Брахмаджи, появившись там над пораженным телом Хиранйакши, сказал замечательные слова: «Мало кому так везет. Мало кто удостаивается такого завершения жизни. Еще несколько рождений, и он вернется в тот мир». И действительно, это было начало. Вслед за этим, как мы знаем, был повержен Нарасимхой его брат – Хиранайкашипу. Потом в следующие эпохи Рамачандра уничтожил Джайа и Виджайа как Равану и Кумбхакарну. И третье, заключительное воплощение Джайа и Виджайа, - Шишупала и Дантавакра. Цари, которые также волею судьбы долгое время думали о Бхагаване как асуры: с яростью, с завистью, с неудовлетворением.

Шишупала родился с очень странным обликом: у него была дополнительная пара рук и третий глаз. Он узнал, что это телесное искажение исправится только тогда, когда он встретит того, кто однажды убьет его. Когда Шишупала был еще ребенком, в его царство приехал Кришна. Он взял Шишупалу на руки, и все увидели, что у него исчезли вторая пара рук и третий глаз. С тех пор Шишупала стал ненавидеть и бояться Кришну. Еще сильнее эти чувства проявились в нем, когда Кришна похитил Рукмини, которая была обещана Шишупале в жены. Днем и ночью Шишупала думал, как уничтожить Кришну. Долгие годы ради родителей Шишупалы Бхагаван терпел самые разные оскорбления от него. Но когда Йудхиштхира Махарадж после битвы на Курукшетре взошел на трон и во время большого собрания назвал Кришну самым почетным гостем, Шишупала не смог снести этого. Он начал нести такой вздор, что ради сострадания ко всем присутствующим Кришна сударшаной снес голову Шишупале. Шастра описывает, что после смерти в этих последних воплощениях Шишупала и Дантавакра (асурический царь, который также сражался с Кришной и был уничтожен) получили освобождение. И в случае с Хиранйакшей, и с Раваной, и с Шишупалой и пр., Бхагаван менял их. Эта внутренняя жесткость, это надежда на себя, это мнение, что твоя деятельность, твоя миссия, твои качества, а, значит, и ты сам, занимают исключительное положение. Зацикленность на том, что ты – карта (действующий). У тебя есть мечта, и ты должен идти вперед, никто и ничто не должно стоять у тебя на пути. Все это разные аспекты этой внутренней болезни. В этих трех воплощениях Джайа и Виджайа Бхагаван самым идеальным способом вырвал из них глубоко укоренившееся уродство. Он исполнил свое обещание: через три воплощения они вернулись в Его царство. Поэтому, помня эту историю, мы должны быть очень бдительными. Мы должны понимать, в чем на самом деле заключается садхана, прапатти, что значит – зависеть от Бхагавана. Развивать это начало в себе. И, конечно, молиться Бхагавану, чтобы тем или иным способом Он избавил нас от того, что может оставаться с нами так долго.