Спасибо за поставленные вопросы и рассуждения. Даже если эти рассуждения не всегда правильны и корректны, они — есть процесс анализа, без которого понимание не станет частью сознания дживы.

Прежде всего, хочу отметить, что слова Кунти и другие примеры из Шастры не являются готовыми шаблонами, которые нужно просто «как есть» засунуть в голову и дублировать в своей жизни один в один. Речь, конечно, не о том, что все это «частный случай», и нам нужно просто ознакомиться с ним, а потом жить, как жили. Любые ситуации, чьи-то рассуждения в Шастре, несут в себе определенные ключи понимания, уроки, подсказки, которые мы должны распознать, проанализировать, привнести конкретно в нашу жизнь, с ее уникальными особенностями, составляющими, сильными и слабыми сторонами.

Кунти показывает на своем примере грамотное взаимодействие (не дружеское сотрудничество, а именно взаимодействие) со свабхавой, и именно этот принцип мы и должны вынести для себя. Не то, что в скорбях она естественно приникала к Кришне, отчего она и просит, чтобы этих скорбей было как можно больше в ее жизни, а сам алгоритм отношения к связке «события_реакция свабхавы_понимание_осмысленное устремление». Очень может быть, что конкретно для нас скорби вовсе не являются спонтанным импульсом искать утешение в Нарайане. Потому просто перенести под копирку на себя пример Кунти – полнейшая бессмыслица. Она учит не тому, что скорби — хороший повод для самопредания, а тому, что у каждой свабхавы есть свои особенности, которые нужно понимать и учитывать в садхане.

Как учитывать? Подыгрывать им? Обозначить себе границы возможностей, убедив себя, что вот это и это мне не позволяет исполнять свабхава? Ждать попутных импульсов от нее, и только с ними исполнять соответствующие начинания в духовной жизни? Лучше уж сразу забыть про садхану! Свабхава определяет нас и использует, как компьютерная программа использует робота: это наши предпочтения, склонности, ограничения в самом своем базовом аспекте. Это то, что нами всю жизнь воспринимается настолько аксиоматично, что по сути и не воспринимается сколько-нибудь осознанно вовсе. Кунти умудряется использовать использующую ее свабхаву. Как? Свабхаву не изменить, не воспитать, не сделать духовной. Она — постоянная часть в рамках этой временной личности. Монолитный фундамент нашей тонкой оболочки. Так что, Кунти не пытается проводить со свабхавой разъяснительных бесед и не ведет переговоры для взаимного удовлетворения. Она изучила свою тонкую природу, знает ее особенности. Лишения пугают свабхаву, и оная всеми своими продолжениями (чувствами, мыслями, ожиданиями) устремляется на поиск надежного убежища, Которым для верующей Кунти является Шри Кришна. Это не есть прапатти, это просто инстинктивное реагирование свабхавы. Прапатти – осмысленное, волевое решение Кунти, а это просто свойство свабхавы. Что ж, зато, когда свабхава побиваема страхами и дискомфортом, она, устремляясь к убежищу, перестает мешать Кунти совершать прапатти. Нет расслабляющего комфорта, нет блуждающих за камами мыслей, нет механической суеты, любопытства, бесконечных мечтаний о судьбах сваджанов. Самовольно Кунти никогда так не направить свабхаву, а заткнуть ее невозможно. Нужны обстоятельства. Об этих обстоятельствах она и просит Кришну:
vipadaḥ santu tāḥ śaśvat tatra tatra jagadguro
Все те несчастья да будут бесконечно повсюду, о Учитель мироздания!

Хочет ли она несчастья себе? Конечно, нет. В том-то и дело, что искренне испытывать желание страданий не позволит свабхава. Если страдания стали бы желанными или безразличными для свабхавы, весь позитивный эффект от них испарился бы. Но свабхава и не может пожелать их. Потому, заглядывая внутрь себя, Кунти точно знает, что она абсолютно не желает этих лишений и испытаний. Этого не изменить, с этим ничего не сделать, и Кунти это может просто знать, и ничего больше. Как же она поступает? Она принимает это и просит Кришну наполнить ее жизнь нежеланным. Она не желает этого, но устремляет себя к этому, именно понимая свое нежелание и благие последствия этого нежелания. Таким образом, есть нечто обманывающее свабхаву, себя. Это великолепный пример демонстрации присутствия того, кого не покажешь. Кто обманывает всеопределяющую свабхаву? Только косвенно можно осознать его наличие. Это атма, «я». Он противостоит тому, кого я ощущаю как «я», коим чувствую, желаю, каким являюсь. Для свабхавы этот настоящий «я» — пустое место, нечто несуществующее. В прямой борьбе у атмы нет никаких шансов, потому-то баддха для самой по себе дживы безвылазна. То есть, садхак находится в парадоксальном положении, и сама таттва садханы, некоего священного действия, — нечто неуловимое, совершенно непонятное и нежелаемое, но при этом совершающее немыслимое. Если мы совершаем садхану, а не играемся в религию, мы находимся в каком-то очень абстрактном положении, потому что временная свабхава не может желать ни мокши, ни того, что приводит к мокше, а нам нужно со всем усердием к оному стремиться. Как показать то, что и где может стремиться к мокше? «В лоб» этого не сделаешь. Потому Кунти (так же, как древние Риши в Упанишадах) показывает это особым образом, принципом косвенного свидетельства.

Понять, как Кунти противостоит свабхаве, можно только вникнув в вышесказанное. Нельзя объяснить борьбу со свабхавой в рамках сил и свойств самой свабхавы. Потому не стоит делать ошибочных заключений о садхане Кунти, опираясь на свободные изложения Махабхараты недалеких людей. В изложении таковых каждый Риши «родился, учился, женился и умер». Даже повествование о Деяниях Кришны в их изложении больше напоминает слащавую версию старой советской передачи «Сельский час». Сами же видите, что Кунти великий Джнанин, откровения коего нам еще постигать и постигать, а в историях от толмачей она — простая тетка, по-своему любящая Кришну, и не чуждая всей подборке страстей и амбиций. Ну, и как это увязывается? Не травите себя сочинениями рабов свабхавы. Гораздо лучше не читать ничего, чем читать чушь о Дхарме. В первом случае нужно будет просто дать правильное понимание, а во втором сначала долго и трудно выдирать из сознания путаницу из всякой чепухи, а уж после пытаться дать что-то настоящее.

Что касается готовности принять как присутствие, так и адаршан Вишну, это не вопрос наличия опыта непосредственного созерцания Бога. Скорее, это составляющее самопредания Сватантре. Великое дело — перенести внимание с себя на Нарайану! Когда исчезло саможаление, значит, начали жить Им, и баддха лишилась корня — внимания к себе. Мы ведь не на мир обращаем внимание, а на то, как этот мир переваривается в нас, наделяя это переваривание особыми ощущениями, впечатлениями. И в садхане так же остаемся оценивающими, ради этого оценивания и смотрим на Вишну, как на поставщика новых впечатлений, вкусов. Внимательный обнаруживает такое страшное положение дел, и смещает себя из центра, приглашая туда Нарайану. Теперь не важны мои ощущения, важно Правильное, мерилом коего являются замыслы Вишну. Он может являть Свой Даршан этому слуге, и тогда жизнь наполняется бесчисленными возможностями служить Богу и быть с Ним, а может и скрывать Себя, и тогда, как верный пес, я буду сидеть у пустого порога, не отводя взгляд от двери. Вишну нет в моем восприятии, но я помню, что Он где-то. Этого достаточно, чтобы продолжать принадлежать Ему всем своим существом, а значит, не терять непосредственной связи с Ним. Когда Кунти говорит:
apyadya nastvaṃ svakṛtehita prabho jihāsasi svit suhṛdo 'nujīvinaḥ
Ныне исполнивший задуманное, о Господь, Ты, наверное, желаешь оставить нас, Твоих благожелателей, живущих лишь Тобой...

Это не скромный укор, не жаление себя, но щедрое благословение болящего сердца. В добрый путь, Владыка! — от самых открытых глубин преданности. Да, когда Ты не присутствуешь явно в моей жизни, жизнь пустеет, оттого и боль, но Ты не становишься пустым. Я существую не только ради Твоего появления передо мной, но и ради Твоего ухода, ради любого Твоего желания и решения. Научиться забыть себя в памятовании Его, ātmānapekṣa. Такому таинству в своих словах поучает госпожа Кунти.