После публикации статьи о природе слуги, среди читателей проявилось некоторое смятение и непонимание — на каких основаниях служить Богу тем, кто не может вместе с Прахладом сказать Всевышнему:

Важное и справедливое замечание. Постараюсь прояснить этот вопрос.

Проповедь, построенная исключительно на демонстрации примеров того, как надо служить Богу (думать, чувствовать, и т.д.), неполноценна. На лекциях знаменитые проповедники, словно преподаватели старой советской школы, регулярно указывающие на висящие у доски портреты «великих», вещают трансцендентные истории, в которых идеальные мудрецы, подвижники, святые говорят идеальные слова, совершают идеальные поступки. При этом лекторы приговаривают: «вот так думают преданные, вот так поступают Вайшнавы». Паства учится правильно думать, говорить и делать. Только задача не в том, чтобы люди стали качественными дублерами, а в том, чтобы они смогли пройти тот путь, по которому прошли те самые идеальные мудрецы и подвижники, в результате чего они и стали таковыми. Не выйдет воспользоваться их уроками, дабы, миновав их внутренние искания, сразу скопировать итог. Плодов без деревьев не бывает.

Садхану мы будем совершать такими, какие мы есть, а не такими, какими должны быть. Это коренное отличие пути Дхармы от религиозного идеализма. Религиозный идеалист, философ-романтик наплетет человеку уйму всякой чепухи про очаровательную красоту, идеалы милости, преданность сердца, самозабвенную прему, но прагматичный дхармин сурово оборвет поток мечтаний — «ты не можешь»! И это будет правда. Это сэкономит искателю, быть может, целую жизнь. Когда галлюцинации жертвы идеалистов выветриваются, остается мрачная реальность, к которой человек не готов. Заканчиваются такие «марафоны в мир очарования» зачастую очень плохо, поскольку изначально выполняют функцию ментальных наркотиков и не имеют ничего общего с реальным положением дел.

Дхармин отлично понимает: показать человеку, как думает возвышенный Вайшнав, и помочь человеку прийти к аналогичному мышлению, две совершенно разные вещи. Первое сделать очень просто. Регулярно пересказывай всякие истории, сколачивай в голове шаблоны «как правильно думать и говорить», вот марионетка и готова. Дешево и быстро. Теперь главное не позволить ей мыслить (иначе вся эта, слепленная слюной, фальшивая личность распадется), а потому ее нужно плотно занять в каком-нибудь увлекательном «служении». Вот со вторым сложнее. Чтобы человек действительно пришел к правильному мышлению, сам начал думать, как Садху, так много нужно в нем изменить, так много нужно ему дать, сколько подсказок потребуется, и сколь глубоко для этого нужно понять самого человека. Периодическими инъекциями вдохновения тут не обойтись.

Вот и выходит, что недостаточно показывать человеку уровень эталона, требуется помочь пройти весь путь к эталону от позиции самой заурядной баддха-дживы. Желающий стать Садху, Садху еще не является. Значит, ему невозможно мыслить так же, как великий Прахлад. Потому Шри Вишну и упоминает разных по своей устремленности людей, приходящих к поклонению Богу.

Не только знающий Бхагавана, а потому поклоняющийся Ему (такой, как джнанин Прахлад), но и те, кто пока не обнаружили себя частицей Всевышнего, ради Всевышнего же и существующей. На основании чего вершить Садхану оным? Что будет движущей силой? Что можно считать действенной причиной, целью?

Вдохновение новичка, вызванное идеалистической экзотикой, довольно быстро испаряется, и никто не может этого избежать. Регулярные инъекции энтузиазма, которыми пичкают своих последователей разномастные гуру (повелители человеческих конвейеров), как и подобает обычному наркотику, начинают терять свою силу, не смотря на увеличение количества доз. Бред самовнушения, в горячке которого человек мнит себя обитателем духовного мира, остается надолго только у душевнобольных. Бесконечное напоминание того, как думают, чувствуют и живут «настоящие Вайшнавы» слабого садхаку, неспособного им подражать, не только не воодушевляет продолжать Садхану, но начинает откровенно раздражать.

Не джнанину невероятно трудно поклоняться Богу просто из-за того, что это Бог, ведь он не знает, Кто есть Бог. И этого не устранить прочтением «правильной» книжки или «авторитетной» инициацией. Что же будет мотивом? С одной стороны имеется мотивация Садху «я служу Тебе, о Вишну, поскольку сознаю Тебя и самого себя… ничего иного и не нужно». С другой стороны есть пошлое вымогательство удовольствий, будь-то материальных или духовных, которое осуждается Шастрой. Есть ли спасительная тропа, по которой, все еще несовершенный и корыстный по своему естеству, садхак сможет полноценно идти к йогической зрелости?

Есть. Это принцип правильности ради собственного вечного блага. Понятным для нашего нынешнего естества будет «собственное вечное благо», а спасительным и преображающим — принцип исполнения «правильного». В Шрути есть замечательная иллюстрация данного принципа. Когда Йамарадж предлагает Начикетасу, сыну великого Ваджашраваса, различные благословения и вознаграждающие дары, Начикетас отказывается от всех, прося открыть тайну смерти. Выражая удовлетворение от выбора своего ученика, Йамарадж говорит формулу, которая делает возможным путь к совершенству для самого обычного человека. ...anyac chreyo anyad utaiva preyas... Благое – одно, а приятное – совсем другое. tayoḥ śreya ādadānasya sādhu bhavati, hīyate`rthādyau preyo vṛṇīte, Тому, кто благо избравший, бывает свято (настоящее); отвергается от истинно ценного тот, кто за счастьем (приятным) устремляется. (Кат. 1.2.1) Не обманывайтесь, не нужно подчиняться своему похотливому сердцу и искать прейас, приятное, очаровательное, влекущее. Как говорит Смерть, далеко расходятся пути приятного и правильного. Тот, кто это осознал на собственном опыте, способен желать, как и Начикетас, щрейас, благого. При том, под Благом здесь понимается Благо безотносительное. Не благо, которое мы сами себе назначили благом по принципу капризных предпочтений и вкусов, но Благо, которое и Бог почитает Благом, не как нуждающийся в оном, но как почитающий оное истинным и соответствующим абсолютному пониманию Блага.

Что это за Благо? Благо, которое мы не вполне понимаем, ибо не можем заведомо себе представить в деталях то, к чему только идем. Но однозначность правильности и нужности этого Блага дает нам возможность не сомневаться в его желанности.

Религиозный идеалист возопиет, что такое устремление — гнусная корысть! Корысть. Но почему же, гнусная? Что есть «корысть»? То, что мне полезно. Дурно ли стремиться к полезному? Божество Смерти, именуемый многими «Дхармарадж», оправдывает стремление к благому, полезному. Коль скоро религиозная совесть (Йамарадж) поощряет такой подход, кто нас осудит за него? Человеку необходимо ощущать надобность того, что он делает, и никакими идеалами этого не заменить, по крайней мере, надолго. До тех пор, пока в нас будет оставаться хотя бы гранула обусловленности, эта необходимость останется и с ней придется считаться.

Наученные догмам религиозных идеалистов, мы наставительно напомним, что надо служить Богу бескорыстно и исключительно по любви. Не забудем процитировать и известный стих из Бхагаваты:

Позвольте, прежде всего, отметить смысловой акцент этих слов. Здесь не идет речь сразу и исключительно о Бхакти, которая такова и такова. Говорит Пурана о Дхарме, исполняемой человеком, обусловленным существом. Особое свойство и предназначение этой Дхармы — привести практикующего к появлению Бхакти. yataḥ — «от которой». От исполнения Дхармы придет упомянутое Бхакти Адхокшадже. И каковы свойства будут у оного Бхакти? apratihatā — Бхакти не перестает быть Бхакти, нет перерывов «на обед». ahaituky — не имеющая мотивов. Ни в коем случае (здесь) не «беспричинная». Беспричинная деятельность бывает только у идиотов, да и то, причины и там имеются, другое дело, что они неадекватны. Любить и поклоняться Богу без причины — нонсенс. Беспричинно, подразумевает «бессмысленно», «без всяких оснований», «деятельность не имеющая цели». К Бхакти это точно не подходит. Почему же о Бхакти говорится «а-хету», нет мотивов? Потому, что причины, мотивы Бхакти не в творителе, не в человеке, в котором должно возникнуть Бхакти, но в Боге. С чем бы мы ни столкнулись в мире нашего непосредственного восприятия, любовь, влечение к таковому берет свое начало в нас самих, в наших камах, вкусах, но «отведать» Нарайану нам не под силу. Как бы ни тужились мы собственными эмоциями, искренностью, интеллектом, а Он останется не воспринимаемым, авйактой. И лишь, будучи довольным нашим исполнением Дхармы, открывает Себя:

Когда же воспринимаем Его Даршан, обретаем причину Его любить, возникает Бхакти, как естественная реакция дживы на обнаруженное в Боге. Не в нас причина, но исключительно в Нем, потому-то и ахаитуки. В ком Бхакти сполна проявилось, тот и может говорить вместе с Прахладом: «Я – не ради желаний Твой бхакта, а Ты – Господин не из нужды (в слугах). И никакого дополнительного смысла (выгоды) Владыке и слуге не нужно.» А до того как? Искренне имитировать, следуя философии очередной сампрадайи?

Потому-то столь актуальны для нас поучения Йамараджа, как, впрочем, и многие иные наставления Шрути, Махабхараты. Не обнаружив непосредственно поразительного естества Вишну, не имеем причин для Бхакти. А действовать беспричинно, значит, действовать бессмысленно. Откуда здесь брать силы для духовных подвигов, исправления себя, исполнения множества врат, рекомендаций? Должна быть польза, корысть, и эта корысть в вечном Благе, что приходит к нам в исполнении Дхармы. Это понятная и желанная причина для любого саттватмана. Я прихожу в восторг от одной мысли, что с каждой призванной Намой, с каждым предложенным Нарайане цветком, с каждым исполненным постом, я приближаюсь к Нему. Я бегу семимильными шагами сквозь пространство и время, делая то, что только кажется скромным и малозначимым. Это понимание греет сердце нежным огнем чистой надежды.

Мы сторонимся «блага» выраженного похотливым желанием богатства, высокого положения в духовном мире, экзотических переживаний экстаза и прочего. Но с благодарностью принимаем надежду на исправление. Преимущество Дхармина перед религиозными романтиками в том, что Дхармин отлично сознает невозможность детального понимания того, к чему он придет в своей Садхане. Романтик же любуется воображаемым итогом во всей красе. Человек Дхармы отдает себе отчет в том, что идет он к совершенно неведомому и не находящемуся в распоряжении нашего опыта. Благо, к которому мы так стремимся и которое так ценим, это преображение нашего мышления и естества в такое, которое мы не можем себе и представить. Нечем. Однако, доверяя Шастре и здравому смыслу, мы обнаруживаем, сколь явственно притягательно и хорошо освободиться от всех имеющихся недостатков, сбросить с себя иго вынужденности постоянного поиска удовольствий, избавиться от бесконечных страхов и суеты, довериться Существу, Чья неизменная природа — Абсолютное, Всеобъемлющее Благо. В замечательной возможности обрести вечное бытие в Граде Брахмана, в наполнении всепроясняющей Джнаной, в ощущении близости Бога таинством Нама-бхаджана, в избавлении от всего того, что отягощает нас бессмысленным бременем, мы желаем и находим Прасад Всевышнего, то Благо, Которое сделает нас другими, подобными Прахладу. В этом наша корысть, ощутимый и желанный смысл религиозных усилий. И никто свыше не осудит такую корысть, ибо такой корыстью и вершится та самая Дхарма, что приводит к бескорыстному Бхакти.