Почему мы пытаемся стать лучше? Ради чего сражаемся с анартхами и стараемся одержать верх над дурными качествами, привычками? Чтобы после можно было полюбоваться плодами собственных усилий, чтобы была возможность получить ощутимое подтверждение прогресса, плодотворности усилий. Как любой обладатель типовой дачи на шесть соток, приезжая на выходные в свое имение, бежит на грядки любоваться тем, как за неделю округлились помидорки после полива и подвязки, проведенных им в прошлый раз. Как мы подходим при любом удобном случае взглянуть на предмет, который накануне починили или сделали своими руками. Это умиротворяет, наполняет чувством собственной небесполезности и верой в свои силы. А иначе и стараться нет никаких оснований, никакого мотива и поощряющего послевкусия.

Вот, и в садхане усердствуем аналогично. Однако, йог выживает из себя дурное, как мешающее (ан-артху, не имеющее полезной нагрузки), и не рассматривает успех в этом деле неким достижением. Не из положенной скромности, а потому, что достижение лежит совершенно в иной плоскости. Его задача быть внимающим! Все, что мешает, отвлекает, захламляет – анартха. Никак нельзя Божество «вскрыть» своим познанием, на чем бы сие познание ни основывалось, будь-то логика, аскетизм, очистительные практики или чувство бескорыстной преданности. Соприкосновение с Брахманом в разумении приходит от Самого Брахмана. Приходит к тому, кто превратился в устремленный и чистый слух, в активную готовность внимать опытному разумению, сопереживанию Брахмана. Для того и нужна чистота. Если мое сознание забито амбициозными мечтами, мелкой местью сослуживцу, голодом по впечатлениям, тоской по прошлому, куда же пробиться Откровению Бхагавана? Где место для умиротворяющего понимания Его присутствия? Оно запланировано для размещения на полке 328-Б с пометкой «до востребования»?

Природа в силу своего устроения требует вкушения плодов, иначе лишает нас ощущения смысла усердия. И усердие ради плодов порождает новые желания, амбиции, привязанности. То есть, природное в нас вполне может устремляться к разрушению анартх, но только для того, чтобы в результате насладиться появлением новых. Сокрушить привязанность к вкусным снедям, чтобы после вкусить сладкие плоды собственного могущества и пережить ощутимые плоды усилий в воздержании. Йог не заинтересован в таких подлогах пракрити. Для него вознаграждением усердного внимания к Нарайане будет сама тишина ума, переживание разумения собственной готовности понимать присутствие Бога, Его Слова. То шанти, тихое умиротворение в устремленной готовности уловить и принять каждый Дар разумения Бхагавана.

Не исторгают из себя свору желаний, буянящих вкусов и привязанностей, дабы заменить новыми, пусть и «трансцендентными», но чтобы прийти к здравому состоянию атмы – отсутствию тянущих веревок. Это здравое и есть блаженство само по себе, не требующее заполнения чем бы то ни было. Как человек, что вырвался из городской суеты на речной берег в лесу, блаженствует теплом солнца и тишью вовсе не ради того, чтобы заполнить эту тишину своей музыкой или воплями.

Обретением этой внутренней тиши, чистоты он и стал лучше, ибо оное умиротворение есть внимание Господу с готовностью приживить в саду своего внутреннего мира все то, что в Боге обретается. Это и средство, это и цель, потому не требуется побуждающий мотив, не требуется вознаграждение.