Шастру нужно не просто читать и соглашаться с ней. Ведь вера в Шастру заключается не в том, чтобы покорно ознакомиться с ее постулатами и убедительно пересказать их окружающим, но в понимании того, что Шастре действительно есть, что сказать мне. В ее словах всегда есть практический смысл, откровение. Если в чтении Шастры нам «все хорошо и понятно», значит, мы просто ознакомились с кратким содержанием, но до изучения Шастры дело не дошло. Конечно, во многом это вина переводчиков, которые выдают читателю старательно причесанный вариант, чтобы доступно показать «основную мысль». Но главная причина в грубой всеядности и безразличии самого читателя.

Вот, если задаться вопросом – что такое счастье и кто такой «счастливый человек»? Многие затруднятся с четкой формулировкой (или выдадут бездумный штамп, вроде «находиться в кругу семьи, оставить свой след в искусстве» и т.д.), но каждый имеет ощутимое представление. Только не подумайте, что я намерен заниматься религиозной демагогией, разоблачая мнимое счастье атеистов и рекламируя преимущества вечного духовного счастья. Я хочу лишь обратить внимание на то, что вопрос этот актуален как для безбожников, так и для людей Дхармы, только обращаются ли последние за разрешением этого вопроса к Шастре? Скорее, с уже имеющимся (собственным) ответом они бесцеремонно общипывают Шастру, выдергивая из нее формулировки и мысли, которые можно использовать для подпитки собственных надежд и представлений.

Каждый, читавший Бхагавад-гиту, видел этот стих. Общий смысл понятен: страстное желание и гнев – гадкие спутники жизни, и кто научился им противостоять, стал счастливым еще при жизни. Именно такое клише следует из распространенных переводов и их прочтений. Все понятно. Это хорошо, а это плохо, вот наши, вот враги. Вопросов нет, думать не о чем. К следующему, такому же пустому и шаблонному стиху!

Если быть чуть внимательней к языку оригинала, в стихе говорится следующее: Кто способен (усердствует) терпеть до оставления тела побуждение, рожденное от страстного желания и яростной импульсивности, таковой - практикующий, таковой - счастливый человек.

Теперь остается отнестись внимательно, вдумчиво к прочитанному. Какими бы словами ни описывали мы счастье и положение счастливого человека, непременно это будет что-то легкое, свободное, не отягощенное оковами принуждения. Это самоочевидное для нас свойство счастливого состояния. Прочтите еще раз стих. soḍhuṃ – значит, терпеть. Если есть необходимость терпеть, значит, есть ощущение сильного давления. Никто не терпит что-то легкое, радостное, приятное. Если есть необходимость терпеть, значит, есть то, что навязывается нам. И терпится оно не спонтанно и без напряжения, но требуется śak, быть достаточно сильным, прилагать усилия. И сила терпеть актуальна не до мифического уровня одухотворения (как его ни назови – ручи, асакти и т.д.), но prāk śarīravimokṣaṇāt – до самой смерти. Без вариантов. Если б существовал хитрый способ обойти такое, если б была после отработки нужного объема садханы пересадка духовных чувств вместо нынешних материальных, так бы Господь и говорил. Но нет, prāk śarīravimokṣaṇāt. Изо всех сил терпеть неизбежное иго камы и кродхи до самой смерти. Кто осиливает такое здесь и сейчас, кто терпит иго своих недугов – счастливый человек. Когда впервые серьезно размышлял над этим стихом, меня прошиб холодный пот... Я не имею никакого понимания, что есть счастье! Все мои представления, ожидания, фантазии – брожения ума, стадный шаблон, миф. У Всевышнего абсолютно иное представление о счастье. Не страдания он считает счастьем, нет, у Него принципиально иное понимание счастья, что-то совершенно в другой плоскости.

Те, кто серьезно и давно занимается садханой, знают, каково это – выдерживать давление побуждающих импульсов, берущихся из страстных порывов и раздражения. Раз требуется сила, шакти, чтобы терпеть, значит, речь не идет о покорном проживании этих наплывов страсти и гнева. Там сила ни к чему. Противостоять, держать оборону, и от чего? Не от внешнего воздействия, но от самого естественного, внутреннего, спонтанного побуждения – от природного в себе. Это хоть как-то перекликается с нашим пониманием счастья? Даже близко ничего похожего. Так каково это – быть счастливым человеком?

Я не намерен удивлять читателя неожиданным и подробным ответом на этот вопрос – это делает Шастра, шаг за шагом, открывая многогранные оттенки смысла тысяч стихов. Моя цель была в том, чтобы удивить читателя самим вопросом. Обращаясь к руководству Писаний, следует в первую очередь искать объяснения тому, что нам «понятно». Обычно же человек приходит к Шастре, будучи переполненным привычными, самоочевидными шаблонами, которыми и выбирает из Шастры «только нужное» или «самое важное». «Ну-ка, посмотрим, какие знания содержатся в этом Писании!» А имеете ли вы представление о том, что вообще такое – знание? «Поищем, как достичь нам счастья». А вы уверены, что не именуете этим словом совсем не то, что подразумевает под ним Шастра?

Если в чтении Шастры нам все понятно, значит изучение Шастры – процесс для нас неведомый. Когда читаешь какую-либо шлоку, она дает ответ на вопрос, и тут же ставит несколько новых. Ответы и вопросы Шастры соединяются в гигантскую причудливую сеть, которой познающий живет всю свою жизнь.