Пояснения:

Коснувшись вопроса вечного сохранения индивидуальности каждой души, Бхагаван вновь поднимает глобальную тему, понимание которой совершенно необходимо для разрешения трудной ситуации Арджуны. Среди доводов последнего звучит не только протест против самой идеи уничтожения достойных противников, много Арджуна говорит и о скорби, которая ожидает его и в случае исполнения предписанного долга, и в случае мрачного существования в изгнании. Так в доводах Арджуны используется элемент аксиоматичности, ведь каждый в человеческом социуме убежден — к счастью нужно стремиться, от несчастья бежать. Это не подвергается сомнению и даже не обдумывается. И именно вследствие бездумности примитивная полярность принимается всеми за очевидную аксиому.

Правда же, объясняемая Всевышним, показывает счастье и скорбь механической реакцией нашего существа на изменение определенных обстоятельств. Шри Кришна намеренно ставит счастье и несчастье в один ряд с жарой и холодом. В оригинальном тексте śītoṣṇasukhaduḥkhadāḥ перечисление приходящего из-за mātrāsparśā, непосредственного взаимодействия с воспринимаемым: холод, зной, счастье, несчастье. Это один ряд, перечисление равных, и никакого образного сравнения счастья-несчастья с холодом-жарой нет. Холод, зной, счастье, несчастье — ощущения, вызванные непосредственным контактом с воспринимаемой таттвой. Это фатальная механика. Происходит событие, возникает реакция. Снизилась температура — возникает ощущение холода; оказалось летнее солнце в зените — приходит ощущение палящего жара; мы потеряли деньги и за окном часами идет дождь — в области наших ощущений проступает скорбь; тучи рассеялись, нам подарили автомобиль — чувства наполняются состоянием, именуемым «счастье». Один и тот же принцип. На нас оказывается воздействие, в нас возникает ощущение.

Используемое перечисление демонстрирует, что живое существо не в силах управлять, как своим ощущением жары или холода, так и ощущением счастья или несчастья. Потому Нарайана дает единственно возможную панацею: titikṣasva — эти ощущения нужно просто пережить. Они приходят и уходят, не оставаясь навсегда, ибо не находятся под нашим управлением. ātmā hy anīśaḥ sukhaduḥkhahetoḥ атма не властна над причиной счастья и несчастья (Швет. 1.2) Никаких хитрых рецептов, как управлять своим счастьем, Господь не дает. Счастье, скорбь, это просто события, которые приходят и уходят в свое время, перетерпи их. За ними ничего не стоит, они лишь элементы бытия, вечным свидетелем которого является душа. По этой причине никакого качественного отличия между счастьем и несчастьем нет.

samaduḥkhasukha, как ни переводи это словосочетание, — «равно относится к несчастью и счастью», «одинаков в несчастье и счастье», «неизменный в скорби и счастье», — смысл в том, что смысловая нагрузка счастья и несчастья для знающего абсолютно одинакова. Если есть разница, значит, обязательно будет предпочтение, и никакой саматвы, равенства, не может быть. Естественно, что Бхагаван не призывает здесь Арджуну натянуть маску поведенческого безразличия, оставаясь устремленным от скорби к счастью. Саматва говорит о равном восприятии счастья и несчастья, а не о сохранении одинаковой программы действий в разных ощущениях.

na vyathayanti – не беспокоят (состояния жары, холода, счастья, несчастья), означает, что оные приходящие и уходящие наполнители чувств не приводят к внутреннему возмущению сознания. Но, разумеется, речь не идет о том, что они не ощущаются вовсе. Джнанин разбивает весь этот культ мистификации счастья. Его здравый взгляд безошибочно определяет механическую суть этого ощущения, приходящего и уходящего в общем ряду с несчастьем, жарой, холодом, голодом, усталостью, сытостью и прочими временными наполнителями воспринимающих чувств. Так разбивается, удерживающая в самсаре, полярность, которая порождает направленное движение от скорби к счастью, именуемое камой. Как навязанный бег электронов от минуса к плюсу образует собой электричество, так навязанная «необходимость» убегать от скорби и гоняться за счастьем формирует каму, страстное желание, которому не требуется ни внятной причины, ни разрешения, чтобы без устали гонять живое существо по кругу. Только освободившись от принуждающей полярности счастья и несчастья, живое существо разрывает путы самсары и становится пригодным к мокше.

Слово dhīra в этих стихах Гиты указывает именно на мудрого, а не на твердого, терпеливого. Околдованность наркотической жаждой счастья и паническим страхом перед скорбью разрывается, прежде всего, Джнаной, а не одной лишь способностью сцепить зубы и терпеть. Это обличающее Знание и дает Кришна Арджуне, дабы избавить его от суеверного опасения перед неизбежными скорбями.