Однажды стал свидетелем обмена мнением двух людей о просмотренном сериале. Один из собеседников отметил, что завязка сюжета оказалась куда интереснее, нежели банальная развязка. Мне подумалось: а разве бывает иначе? Разве не в каждой картине начало событий увлекательней, нежели финальное опубликование истинного положения дел? И не во всех ли аспектах жизни обусловленного живого существа сей принцип столь же справедлив? Предвкушение трапезы оказывается вкуснее самого насыщения, создание отношений с человеком оказывается интересней самого человека, ожидание и получение подарка вызывает в нас больше ажиотажа, нежели сам подарок. Сам факт того, что желаемый объект в итоге имеет для нас меньшую ценность, чем его ожидание, должен подтолкнуть нас к определенным размышлениям.
Отсутствие мыслей не содержит в себе Истину, как не содержит Ее в себе запечатанный колодец или склеп. Тишина в мыслях – не получение ответов, это просто отсутствие вопросов. А развитие подразумевает вопросы, поиск. athāto brahma jijñāsā – для пробудившегося пришла пора постигать Брахман, искать Брахман, вопрошать и обдумывать. Это основа медитации. Откровение в реально существующем Брахмане, а не в бессмысленной пустоте.
Проблема нынешней эпохи не в том, что люди слишком сильно ненавидят других, а в том, что слишком сильно любят себя. Когда возводишь на престол собственного обожания свою же персону, неизбежно смотришь на остальных свысока, а свои недостатки начинаешь почитать, как минимум, нормальными качествами. Оттого-то в мире столько скотства.
Мы сторонимся «блага» выраженного похотливым желанием богатства, высокого положения в духовном мире, экзотических переживаний экстаза и прочего. Но с благодарностью принимаем надежду на исправление. Преимущество Дхармина перед религиозными романтиками в том, что Дхармин отлично сознает невозможность детального понимания того, к чему он придет в своей Садхане. Романтик же любуется воображаемым итогом во всей красе. Человек Дхармы отдает себе отчет в том, что идет он к совершенно неведомому и не находящемуся в распоряжении нашего опыта. Благо, к которому мы так стремимся и которое так ценим, это преображение нашего мышления и естества в такое, которое мы не можем себе и представить. Нечем. Однако, доверяя Шастре и здравому смыслу, мы обнаруживаем, сколь явственно притягательно и хорошо освободиться от всех имеющихся недостатков, сбросить с себя иго вынужденности постоянного поиска удовольствий, избавиться от бесконечных страхов и суеты, довериться Существу, Чья неизменная природа — Абсолютное, Всеобъемлющее Благо.
Не следует предъявлять по отношению к Гуру никаких сорных ожиданий и критериев. Он обладает брахма-видйей и способностью сделать пригодного ученика таким же. Больше ничего. Он не обязательно саннйасин с длинным шестом и шафрановыми тканями. Шастра упоминает большинство выдающихся Гуру именно как домохозяев, либо просто отшельников, посвящающих свое время Йаджне и созерцанию. Нет никакой параллели между Гуру и неуемным лектором, дробящим словами своих оппонентов по всему миру. Не следует пачкать статус Гуру неуместными плотскими отождествлениями, считая его «отцом». Эти христианские причуды с «батюшками» должны и оставаться в христианстве. Гуру может быть сыном, как в случае Капиладэва и Дэвахути; мужем, как в случае Йаджнавалкйи и Маитрэйи; а может быть и физическим отцом, как в случае Уддалака Аруни и Шветакету. Нет никакой нужды благоговейно дрожать перед Гуру и делать из него кумира, затмевающего собой Бога. Шастра не поддерживает эту нелепую идею. Читая Упанишады, мы видим совершенно иной образ Гуру. Это не хранитель слепков с Истины, надменно вещающий их с царской асаны покорно блеющим ученикам. Это исследователь, провидец, постигающий Брахман и помогающий в этом же делании ученику, который, скорее, его младший соратник, более молодой ученый, идущий тем же путем. Нет никаких пафосных лекций, в которых ценно не то, что открывает Садху, а то, что сие (по тысячному разу) исходит из уст Садху. Есть исправление сознания ученика, есть намеки, которые должны подсказать ученику способ самому прийти к правильному решению. Истина не передается, как окаменелые мощи, к Истине помогают прийти.
У вас были ситуации, когда вы над чем-то напряженно размышляли? Когда перед вами стояла актуальная проблема, и вы находили креативное решение, сосредоточенно моделируя этап за этапом план реализации идеи. И как? Ум сильно мешал? Создавал каждую минуту бессмысленные картинки, вызывал в памяти сцены из далекого детства, нашептывал «а не купить ли тебе мороженного»? Думаю, что его обычная неуместная вольность даже не пыталась проявиться. А вот когда вы стараетесь «сосредоточиться» на мантре или отогнать непристойные мысли, картина совсем иная. Верно? В первом случае вы используете разум, во втором пытаетесь непосредственно воздействовать на ум.
Грех напоминает болезнь, у него есть фазы развития. Фазы существования греха не сводятся к элементарной последовательности: сделал грех, получил по морде, еще раз сделал – еще раз получил. Все не так просто. Когда ты сеешь семена, из них произрастают саженцы. Но саженец произрастает для того, чтобы на нем появились сотни семян. Они падают в землю, и из каждого семени вырастает новый саженец, и в каждом саженце находится еще сотня семян.
Что считать религиозным фанатизмом? Многие мнят под этим высокую степень веры и интенсивность исполнения религиозных практик. Но так ведь к фанатикам каждого святого отнести можно. Молится часами, что книжки, что речи его лишь об одном – точно фанатик! Нет, по моему глубокому убеждению, человек религии от фанатика отличается тем, что для него превыше всего стоит Шастра, Писание, а для второго – традиция. Для человека религии высшим ориентиром, устремлением является истина, а для фанатика – умственный и эмоциональный комфорт.