Иллюзия проникает всюду. Людям кажется, что в смирении они гарантированно будут защищены, но иллюзия создает некое подобие смирения, ловушку, в которую так легко и естественно угодить. То, что понимается в обществе смирением, зачастую является нелепым самоуничижением. «О, Вы так вкусно готовите!» «Ах, что Вы, я готовлю совершенно невкусно…» - автоматически бросает в ответ человек, точно знающий, что его стряпня превосходна. Дело доходит до полнейшего абсурда – в обществе (некоторых) верующих в Вишну считается предосудительным назвать себя Вайшнавом. Якобы, слишком дерзко. Недостоин! Но, простите, «Вайшнав» - значит, принадлежащий Вишну. Как еще называть себя человеку Дхармы, понимающему отношение части и Целого?
Все от того, что происходит подмена понятий. Смирение не имеет ничего общего с умышленным наговором на себя, поскольку смирению чужда ложь. Смирение – способность принимать реальное положение дел. Смиренный человек не тот, кто говорит о себе гадости, вечно в позе страдающего радикулитом и не способен увидеть хорошее в хорошем, если таковое находится в нем самом. Смиренный достаточно смел и адекватен, чтобы признавать вещи такими, какие они есть. Коли находит в себе что дурное, за дурное и почитает, а благое не стыдится благим назвать. Отсюда понимаем, что нельзя быть смиренным, не имея Джнану, не обладая способностью воспринимать «как есть». Когда понимаешь всем своим разумением, что принадлежишь Вишну, кто же ты, как не Вайшнав?
Начинающий йог, дхармин, идет за своим вдохновением, ведущим его к неизведанному, к Дхарме, к таинству Мокши. Однако, как и любое вдохновение обусловленного существа, этот импульс иссякает, и йог остается в пустоте. Если он достиг уверенного прогресса в йоге, его не увлекут и даже не заинтересуют сторонние «ценности». Благодаря Шраддхе, он будет видеть лишь одно направление для себя – Дхарму, но его парус остается без ветра. Возникает ощущение, что ясности больше нет. С одной стороны, он четко понимает правильность пути, но с другой, он перестает ощущать внутреннее побуждение идти дальше. Он словно ребенок, которого тащили за ручку, но вдруг отпустили – пойдешь ли сам? Решай!
Кришнаиты так часто повторяют, что все принадлежит Богу, что Он Сам для Себя и Сам по Себе. Но почему-то они остаются всего лишь созерцающими со стороны эту истину, не учитывают, что они – часть всего того, что полностью принадлежит Богу. Иначе, почему переживание собственного счастья для них так и осталось важным критерием?
Когда думать и вникать в детали неохота, все сколько-нибудь подобное кажется одинаковым. И религии тогда одинаковы. А что?.. Везде про Бога, везде про любовь, про вечность, про грех… И называется одинаково – религия, вера. Что ж, таким людям должно быть привычно, купив билеты в Оперный театр, отсидеть «представление» в театре патологоанатомическом, не заподозрив неладное. Это ведь тоже театр: вон, актеры шастают в белых одеждах, зрители в холодном поту взирают на трагическую сцену. А прекрасное, искусство… оно ж у каждого свое, так почему бы и не расчлененка? Все едино.
Под благовидным предлогом гармонии скрывается чудовищное безразличие к сути. Разница не в деталях, на которые, как мнят такие «верующие», и смотреть нечего. Эти детали указывают на колоссальную разницу в сути, ибо содержат в себе специфическое мышление, идейные предпосылки и целостность или отсутствие целостности пути. Самое поразительное, что сами адепты учений провозглашают свое тотальное отличие от иных, но сторонникам «гармонии», зрящим извне, это безразлично – со стороны-то оно виднее.
Представлять себя одевающим гирлянду из цветов на шею Гопинатху, стоящему в окружении сияющих обитателей Дхамы, столь высоко и волнительно, что аж дух захватывает, но когда в очередной раз кладем перед Шри Мурти цветок в часы утренней Пуджи, сердце не выскакивает из груди. Воображения, рожденного из эмоций, достаточно, а вот Джнаны маловато. Когда Шастра говорит о Джнане, речь идет не об эрудированности, не о том, что когда-то прочел и теперь оно валяется на полках памяти. Знание – глагол в настоящем длительном времени, думание правильного положения дел здесь и сейчас.
Когда Кришна исчезал из виду, когда Он удалялся в лес, враджабаси переставали играть в свои игры на полянке, потому что они не развлекались этими играми. Никто из них не пытался извлечь удовольствие от беготни, сладких шариков, шуток. Все это было вокруг Кришны, все это происходило вокруг Него. Не потому что Он источник наслаждения для всех. А потому, что каждый из пастушков каждую минуту делал что-то для Него. Даже когда они играли в догонялки и вдвоем-втроем отбегали от Него, все внимание было приковано к Бхагавану, и делали это они исключительно для Него. Это полнота Его мира, полнота счастья Брахмана. Поэтому, как только Шри Кришна уходил гулять в лес, все тут же срывались с места и бежали за Ним. Там нет никакого своего счастья, в том удивительном, беззаботном мире. Там нет никакого счастья рядом с Кришной, счастья от того, что я нахожусь рядом с Ним. Там нет никакого счастья от духовных чувств. Там есть счастье Кришны, счастье Брахмана. И мое счастье заключается в том, что я принадлежу этому счастью Брахмана. Я полностью посвящен этому. Самоосознание!
Если видите, что после разговора с Садху человек не загорелся истинной верой, не думайте, что вера Садху липовая или что данный Садху слишком слаб. Есть те, кто полагают, что вера переходит от одного человека к другому. Они заблуждаются, видя лишь то, что лежит на поверхности. Вера – исключительно внутренний вопрос. Почитайте заключительные главы Гитопанишад. Бхагаван очень ясно показывает, что вера — производная нашей природы, наших текущих качеств. Каковы качества, такова и вера. Садху в общении из веры человека создает соответствующие формы, словно из строительного материала. Но, если материал неподходящий, все рухнет. Потому тамасный человек может довольно долго искренне пытаться следовать Вайшнаву, но чуть раньше или чуть позже вынужден будет уйти. Не обманывайтесь: искренность тоже бывает разной природы.
Упование на Вишну – великое сокровище джнанина. И упование это не имеет ничего общего с наглой уверенностью, что Бхагаван, в конце-концов, все сделает так, что мне понравится. Вайшнав точно знает, что многое из правильного и благого отзовется в нем не радостью, но болью, ибо авидйа обычно показывает яд нектаром, а нектар ядом. Потому знающий не доверяет себе, но уповает на Бога, почитая Его Абсолютным Благом, единственно несущим каждым Своим действием настоящее и правильное, лишая чего-либо или наделяя. Потому-то знающий всегда шанта, наделен умиротворением и надеждой.